Она шла по улицам Венеции, украсив свою прелестную грудь ожерельем из живых змей. Бронзовая грива волос сияла на солнце, а демонический взгляд заставлял прохожих замирать словно в гипнотическом сне. Неземная красавица вела гепарда на поводке, и он покорно ложился у ее ног, когда Луиза останавливалась. Баснословно богатая маркиза была музой Бакста, Керуака и Пикассо, покровительствовала музыканту Рубинштейну и скульптору Эпстайну. Она устраивала грандиозные мистические оргии, а под конец жизни задолжала 25 миллионов долларов и умерла прямо на спиритическом сеансе.

Наследница

Богатый итальянский хлопкоторговец, граф Амман, скончался в 1896 году, а вслед за ним ушла и его жена, оставив сиротами двух девочек. Луизе тогда было 15 лет, а ее сестра была на год старше. Франческа была ослепительно красива, отличалась умом и грацией. На внешность младшей сестры природа поскупилась, наделив ее только бездонными зелеными глазами.

Сестры Амман стали богатейшими наследницами в Италии, но больше всего они ценили не роскошь, доставшуюся им во владение, а свободу, которую вкусили в полной мере, несмотря на опеку строгого дядюшки. Луиза сделала модную короткую стрижку, подчеркивающую ее огромные глаза, стала использовать вызывающего цвета помаду, одеваться в узкие черные наряды, усиливающие эффект ее худобы и высокого роста.

И стала посещать балы и менять поклонников. В 19 лет девушка вышла замуж за маркиза Камило Казати, который был на четыре года старше своей избранницы. Луиза очаровала знатного дворянина своим колдовским взглядом и бархатным голосом. Медовый месяц молодожены провели в столице Франции. В это время там проходила выставка произведений мирового искусства.

Молодую маркизу больше заинтересовали не полотна новомодных художников, а черная магия. “Колдунья” Кристина Тривульцио, олицетворение потусторонних сил, которой восторгались Бальзак и Шопен, стала объектом внимания Луизы Казати. На одном из светских приемов в Париже Луизу приняли за Кристину,- так они были похожи. Теперь маркиза старается во всем подражать своему идеалу и начинает изучать литературу по оккультизму.

Даже когда у нее родилась дочь, Луиза дала ей имя королевы черной магии. Ребенок не входил в планы ветреной красавицы, и она сразу же отправила маленькую Кристину в пансион. Но по указанию незадачливой мамаши девочку до самого совершеннолетия одевали в кружевные панталончики и чепчики, чтобы редко приезжавшая к ней мать не чувствовала своего возраста.

После рождения дочери муж совершенно перестал интересовать Луизу, да и сам он устал от ее многочисленных романов. Перестав переживать по поводу измен супруги, он стал жить своими интересами, но официально они развелись только в 1924 году. Так маркиза Казати стала первой в истории католичкой, расторгнувшей брак.

Королева стиля

Еще будучи замужем, маркиза Казати влюбляется в известного поэта того времени. С Габриэлем Д`Аннуцио Луиза познакомилась на охоте и, надо сказать, сначала этот человек произвел отталкивающее впечатление на женщину. Маркиза сравнивала его голову с яйцом Фаберже. Лысый и неказистый, поэт был настолько обаятелен, когда начинал говорить, что дамы сразу же забывали о его внешних недостатках и подпадали под необыкновенное очарование. Эта же участь постигла и Луизу.

Так Габриэль стал ее любовью на долгие годы. О новом романе Казати говорит весь свет. Скандальная ситуация, возникшая вокруг имени Казати, нисколько не влияет на настроение молодой маркизы. В то время, как ее законный супруг тихо разводит лошадей и собак в своем поместье, Луиза окунается в мир карнавалов и роскоши. Она шокирует публику своими нарядами баснословной стоимости.

Появляясь ежедневно в феерических костюмах на карнавальной неделе в Риме, она заставляет газеты подогревать свою популярность. И вскоре светское общество сменяет гнев на милость, и о маркизе Казати начинают отзываться как об иконе европейского стиля. Отношения Луизы с любовником продолжаются, но у нее появляется новая страсть.

На миллионы мужа она начинает скупать дворцы и наполнять их предметами роскоши. Обустройство приобретенных особняков теперь занимает практически все время. Забыт супруг, заброшена повзрослевшая дочь. Увлечение созданием роскошных апартаментов перерастает в манию.

Маркиза оформляет приобретенные дома в разных стилях. В Риме она оснащает свой белоснежный дворец музыкальными фонтанами, венецианскими зеркалами, бархатными занавесями. Вход украшают две газели, выполненные из золота.

А по шкурам белых медведей расхаживают борзые в ошейниках с драгоценными камнями и нежатся персидские коты с серебряными колечками. Удивительно, как за сравнительно короткое время маркизе удастся промотать все это великолепие и умереть с многомиллионным долгом.

Муза всех времен

Наступило время расцвета женской привлекательности Луизы. Она умело пользовалась косметикой, начала с помощью белой пудры усиливать бледность лица и эффект глубины глаз, обводя их углем. Ее природный вкус и возможность одеваться у лучших портных Европы создали ей ореол демонической женщины. Именно этот стиль спустя много лет вдохновлял таких знаменитых модельеров как Армани, Лагерфельд, Гальяно и Диор.

Маркиза быстро пресыщалась своими новыми увлечениями, и вскоре ей надоели ее дворцы да и сам скучный Рим. Она перебирается в Венецию, где знакомится с людьми творческого круга. Ее рыжие волосы, мраморное лицо, выступающие скулы и дьявольский взгляд становятся предметом поклонения художников. Она стала музой Больдини, который запечатлел Луизу в венецианских кружевах, с лиловым шарфом на шее, букетом фиалок и борзой в ногах красавицы.

На пике своей славы маркиза Казати позирует многим знаменитостям, в том числе и фотографам. Ее чары также распространяются на писателей и поэтов. Со знаменитой чудесницей теперь спешит познакомиться вся Европа, особенно, ее мужская половина. В эти годы Луиза окружена множеством поклонников, а ее возлюбленными становятся один за другим сильнейшие мира сего. Однако, связь с Д`Аннуцио не прерывается вплоть до его смерти в конце тридцатых годов.

Теперь без ее присутствия не проходил ни один прием или карнавал. Казати, чтобы поддержать форму, практически отказалась от еды и все чаще употребляла спиртное и опиум. В глаза она стала закапывать средство, расширяющее зрачки, что способствовало появлению приступов раздражительности, а порой, агрессии. Распрощавшись с Венецией, маркиза уезжает на Корсику, а затем в предместье Парижа.

Бессильна перед временем

Хотя Казати и пыталась всеми средствами сохранить молодость, время неумолимо рисовало морщины на ее лице. Один из ее бывших воздыхателей с иронией заметил, что Луизу осталось лишь набить сеном и выставлять за стеклом как чучело. С годами она утратила шарм и растратила все состояние. Пришлось продать виллы и предметы роскоши.

Она уже не носила эксклюзивных головных уборов, а украшала потрепанную фетровую шляпку вороньими перьями, подобранными на улице. В конечном счете бывшую богиню декаданса стали забывать, и она отправилась к дочери в Лондон.

Своего пристрастия к оккультизму маркиза так и не преодолела. Она занималась спиритическими сеансами до конца жизни и умерла от кровоизлияния в мозг за столом, в очередной раз вызывая потусторонних духов.

Потерявшая славу и былое величие, с миллионными долгами, Луиза Казати была похоронена без особого блеска. На ее могильном камне на Бромптонском кладбище внучка выбила строки из шекспировского «Антония и Клеопатры»: «Ее разнообразью нет конца, / Пред ней бессильны возраст и привычка». А на полотнах художников она осталась женщиной вне возраста, с живыми и неповторимыми глазами.

О Казати не вспоминали полвека – в этом мире драмы и без того хватало. А потом вернулась память об экзальтированных светских львицах опиумной эпохи. Образ великолепной Казати стал источником вдохновения для модных домов – на стыке веков Givenchy, Dior, Chanel и Armani выпустили коллекции, прошитые дрожью от восхищения неповторимой Луизой Казати.

Луиза Казати: «Я хочу стать живым произведением искусства».

БОНУС

В начале прошлого века Европу облетело имя Жанны Маргэйн-Лакруа. Это была молодая парижская портниха, шившая .

«Я хочу стать живым произведением искусства»

Луизы Казатти, самая экстравагантная женщина Европы, создала поистине фантастический мир вокруг себя – с неповторимым стилем жизни, модой, интерьером, чувствами и эмоциями. Маркиза, муза, богиня, ведьма, актриса, меценат, покровительница искусств.

Ее осыпали многообразными и самыми неожиданными эпитетами: «Медуза Горгона с волосами, пропитанными икрой и шампанским, сумасбродка, ведьма…» Ей удалось успешно реализовать в жизнь свой девиз: «Я хочу стать живым произведением искусства». В своих многочисленных храмах-виллах она проводила знаменитые театрализованные костюмированные праздники-карнавалы, посвящая их великим людям прошлого.

Луиза Казати воплотила в жизнь вечную и неистребимую мечту многих женщин о свободной, красивой и независимой жизни, более того – жизни роскошной и эпатажной, возведенной в ранг Искусства. Она жила красиво и свободно, в свое удовольствие, как настоящая Богиня.

В ее садах роскошных, утопая,

Средь райских птиц, махровых роз цветы,

Раскрыв себя, цвели благоухая,

Вокруг кружились мотыльки,

Что облака, над всем порхая;

Кругом фонариков пестрели уголки.

И в сем саду – небес альков,

Была маркиза краше всех цветов.

Луиза всегда резко отличалась от всех окружающих своей необычной внешностью и одеждой. Представьте себе, маркиза выходит на прогулку с двумя гепардами на поводках с бриллиантовыми ошейниками, набросив на свое голое тело леопардовую мантию или роскошную меховую шубку. А вместо украшений она часто носила на шее ожерелье из живых змей, с которыми она целовалась.

Мужчины в жизни Луизы Казати

Говорят, что за всякой успешной женщиной стоит мужчина. За Луизой Казати их было несколько. Началу ее творческого восхождения поспособствовал ее муж. Очень милый маркиз Камилло Казати Стампа ди Сончино маркиз ди Рома, выходец из старейшего миланского рода, познакомился в один прекрасный день с юной и скромной Луизой и почти сразу сделал ей предложение, ему был 21 год , а ей – 18. А в девятнадцать она уже вышла замуж за Камилло, и в браке родилась их дочь Кристина. У обедневшего м аркиза были титул, круг известных и знаменитых людей. Луиза была младшей дочерью богатого хлопкоторговца Альберто Аммана, выходца из Австрии, которому король Италии Умберто I пожаловал титул графа.

Для маркиза Казати самым главным было иметь возможность заниматься любимым делом – охотой. Он охотился, а она формировалась как будущая звезда европейского бомонда, постепенно завоевывая видное место в высшем свете.

Вскоре Л уиза завела себе любовника. Им стал знаменитый поэт Габриэле д’Аннунцио. В то время были очень популярны не только ее многочисленные портреты, выполненные знаменитыми художниками, но и одна карикатура, на которой Луиза была изображена в обнимку с этим знаменитым любовником, поэтом д’Аннунцио, посреди кровати маркиза.

Хотя маркиза Казати провела свое детство и отрочество в Милане, но страсть к Венеции ей привил именно д’Аннунцио, рассказывая ей часто об этом удивительном городе. Сначала он был ее любовником, а потом другом. Более того, он был одним из тех, кто помог раскрыть в ней ее редкий талант Богини и «завоевать» Европу.

Говорят, что маркиз Казати среагировал на любовный роман своей жены почти безразлично, по крайней мере обошлось без семейных скандалов. У Луизы все-таки было много достоинств, и он оцени л их в полной мере. Она не ограничивала его свободы, родила ему прекрасную дочь и что очень важно, обогатила его казну. И все-таки она не была создана для брака, супруги расстались, оформив развод только через десять лет. Согласно легенде, Луиза Казати стала первой в мире разведенной католичкой. Это тоже способствовало созданию ее имиджа.

Если муж положил начало ее восхождению, то поэт и писатель д’Анунцио был главной фигурой, главным ее учителем и советником, с помощью которого молодая маркиза успешно продолжила свое восхождения к вершинам славы. Он увлек ее и как мужчина, и как поэт и литератор, познакомил со многими представителями европейской богемы. Он посвятил ей свои произведения и именно он впервые открыл в ней страсть к необычному поведению, театрально-мифическим эффектам, будучи непревзойденным профессионалом в этом деле. Они были родственными душами. Луиза была моложе д’Аннунцио на 18 лет.

Как известно, д’Аннунцио в каждой женщине видел богиню. Луиза стала для него Корой (это одно из имен греческой богини Персефоны). Их связь, сначала любовная, а потом дружеская, длилась всю жизнь. Он вспоминал о ней всегда с нежностью и восхищением:

«Луиза Казати – женщина удивительной красоты. Когда я спросил, с каким ощущением носит она свою гордую маску, она ответила, что ей кажется, будто, проходя, она с триумфом оставляет свой образ в самом воздухе, словно бы это гипс или воск, и таким образом увековечивает себя всюду, где бы ни побывала. В этих словах она выразила, быть может, безотчетное стремление к власти и к бессмертию, свойственное всякой красоте».

Луиза Казати и Венеция

В 1910 году Луиза купила в Венеции старинное палаццо – дворец Веньеров, окна которого выходили на Большой канал. Казати прекрасно вписывалась со своей экстравагантной внешностью в этот удивительный город столь же непохожий на все другие и индивидуальный, как и она сама. Она устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Но даже привыкшие к разным ярким представлениям и чудесам венецианцы, проявляли интерес к ее дворцу и саду. В ее зеленом саду разгуливали два гепарда, резвились дрозды, попугаи, павлины, причем она где-то достала белых дроздов и павлинов… Кроме них были многочисленные приматы и любимые ею кошки. Вся эта живность обожала Луизу и слушалась свою Богиню беспрекословно.

Гепарды, львы, пантеры, змеи

Среди дорожек, у дверей,

Ее ласкались рук, коленей,

Служа защитой от людей,

И, может, средь земных волнений

Надежней были всех друзей.

Они, свои подставив гривы, хохолки

Глядя в глаза, икали ласк Ее руки…

Как же ей удалось трансформировать себя в живое произведение искусства? Разумеется, Луиза Казати не сразу стала ярким произведением искусства, робкая уточка постепенно превращалась в роскошного лебедя. Вначале она была скромной девочкой с огромными выразительными глазами, которая все свободное время предавалась творческим фантазиям. И только потом эта робкая девушка превратилась в законодательницу мод, музу художников и поэтов, в организатора своих знаменитых спектаклей-карнавалов и в самую экстравагантную женщину в Европе.

Луиза начала с создания своего внешнего образа. Ее страсть к перевоплощениям проявилась еще в юности: уже тогда ей нравилось, надев необычное одеяние, быть яркой и заметной. Позже она стала выстраивать свой ошеломляющий образ, используя невероятную смелость, фантазию, связи и материальную основу. Потом она искусно научилась обнажаться, используя для этого особую одежду, как будто бы в наряде и как будто бы обнажена, это было очень эротично с ее прекрасными физическими данными, не зря популярная шутка венецианцев о маркизе Казати «из одежды на ней были только духи» быстро распространилась повсюду.

Муза, покровительница искусств и щедрый меценат

Неудивительно, что Луиза Казати стала живой Музой для многих известных творческих людей того времени, итальянских футуристов, художников и скульпторов, героиней нескольких популярнейших романов. Известно более 130 ее портретов кисти самых знаменитых художников. Поэты строчили стихи о ее необычной красоте, кутюрье шили для нее сногсшибательные наряды… Известно, что она была способна развлечь даже самых пресыщенных и капризных аристократов в своих спектаклях, режиссируемых ею самой… Но прежде всего она развлекалась сама, все это она делала прежде всего для себя, для своего собственного удовольствия.

Луиза была законодательницей моды, покровительницей искусств, вдохновительницей гениев и щедрым меценатом. Она спонсировала многих художников, композиторов, писателей, музыкантов, кутюрье, помогая известным и неизвестным, среди которых были Филиппо Томмазо Маринетти, Альберто Мартини, Джованни Больдини, Артур Рубинштейн, Пабло Пикассо и многие другие.

Костюмированные балы и маскарады чередовались один за другим. Она выбирала определенную эпоху, под эту эпоху стилизовали интерьеры и гости прибывали на бал в костюмах героев выбранного времени. Однажды она заявилась на бал в образе византийской императрицы Феодоры (супруги Юстиниана). Жизнь, которую она создавала вокруг себя, была сродни и театру, и кинематографу – она сама была и режиссером, и актрисой, и сценаристом.

Средь темноты, Ее пиры наполнены огня,

Здесь оживали древние картины Рима,

В тунике белой, полночи звезда,

Она лозе была подобна среди пира;

От наваждения смыкаются глаза,

Пред них разверзся праздник мира.

Сорвав тунику средь полунагих рабов,

Маркиза встала; пурпурный покров.

Кроме Венеции был Рим, Париж, Капри, Индия, Америка, Лондон и другие места, где она играла свои спектакли в естественном жизненном ландшафте или в своих многочисленных дворцах, создавая эффектные декорации с помощью экзотических животных, дорогих антикварных произведений искусства, дополняя все это самыми знаменитыми людьми ее эпохи, которые развлекались на проводимых ею карнавалах и праздниках.

Эльза Скьяпарелли, известная итальянская стилистка, дизайнер, художница сказала о ней: «Эта высокая худая женщина с дико накрашенными глазами тянула за собой век былого великолепия, век богатых индивидуалисток, единственной целью которых было потрясение публики«.

Балы и карнавалы Луизы Казатти

Одна из современниц вспоминает великолепие бала, который маркиза устроила в своем парижском дворце «Пале роз»: «Мы прибыли около полуночи в страшное ненастье. Нам показалось, перед нами возникло сказочное видение. Дом был окружен вереницей крохотных электрических лампочек… По тропинкам сновали лакеи в роскошных, шитых золотом камзолах, атласных штанах и шелковых чулках. В доме, невзирая на потоп, собрались все звезды “Комеди Франсез” и самые знаменитые поэты и художники того времени. Прием воистину поражал великолепием… При своем высоком росте она вдобавок надела очень высокую черную шляпу, усеянную звездами. Лица было не видно под маской, из-под которой сверкали под стать бриллиантам, усыпавшим руки, шею и плечи, огромные глаза. Как сомнамбула, прошла она по залам, раскланиваясь со всеми…» Всем гостям при входе дарили золотые розы, пахнущие розовой эссенцией.

Находит сумрак; полновластная Луна

Висит как яблоко над тихою рекою;

Как будто смерть, маркиза холодна,

Глаза очерчены, сияют темнотою,

Другая современница вспоминает еще один бал, посвященный памяти графа Калиостро: «Приготовления к празднику были грандиозными. Перед приездом гостей дворцовый сад был уставлен горящими факелами, столы изобиловали яствами, прислугу нарядили в парики и костюмы, соответствующие духу времени великого чародея. Кого здесь только не было! Петр Великий, Мария Антуанетта, граф Д’Артуа… Но действо развернули вспять сами силы природы, началась такая гроза, что молния, казалось, вот-вот спалит всех присутствующих. Возникла жуткая паника, и гости в ужасе стали разбегаться во все стороны прямо по потокам воды, да еще и поливаемые сверху. Все смешалось: костюмы, кринолины, парики, грим растекался по их лицам ручьями. Это было страшное зрелище…»

Говорят, что у Луизы был стервозный характер и ей доставляло удовольствие то, что ее экстравагантные выходки работали на ее имидж. Она предпочитала больше общаться с мужчинами, чем с женщинами, которых часто просто игнорировала. Рассказывали, что во время известного парижского маскарада, устроенного Казати в память о графе Калиостро, маркиза заперла одну из дам в шкаф на весь вечер, в отместку за то, что она пыталась скопировать ее костюм.

На устраиваемых ею званых балах, пирах и вакханалиях весело проводили время Айседора Дункан, Феликс Юсупов, Сергей Дягилев, Вацлав Нижинский… Дом Луизы Казати был частым местом встреч самых ярких личностей той эпохи, которые являлись неотъемлемой частью великолепных декораций этих мероприятий. На одном из ее приемов, где присутствовали Сергей Дягилев и Вацлав Нижинский, описывается следующий случай:

«Как-то в один из пиров после двух бокалов вина Айседора Дункан пригласила Нижинского на вальс. «Да, – произнесла Казати после танца. – Жаль, что этот мальчик не встретился мне, когда ему было года два. Уж я бы его научила танцевать».

Иногда Казатти играла в куклы. Луиза выходила в свет с восковым манекеном – со своей точной копией – которого усаживала рядом с собой за стол и так проводила вечера.

В леопардовом плаще на вечный покой

«В жизни эта женщина ни разу не изменила легенде», – сказал писатель Филипп Жюлиан. Так она неслась по жизни – как яркая комета, освещая все вокруг ослепительным пламенем. В этом пламени славы она и сгорела, истратив впоследствии все свое состояние. Эта была еще одна странная ее черта – чрезмерная щедрость. Она чувствовала себя слишком великой, чтобы мелочиться и промотала на воплощение своих праздников все, что у нее было, все свои дворцы и деньги, более того – у нее был не выплаченный кредиторам долг в $30 млн. Но до конца дней своей жизни Луиза неизменно представляла собой живое произведение искусства. Став бедной, она продолжала притягивать к себе людей своим обаянием.

Бывало, Лу, забывшись, розы устилала

На черный бархатный ковер,

Свечу взяв в руки, умирала:

Ложилась в гроб; ее безумный взор

Тускнел; она во мраке угасала,

Даря последний луч; дворца простор

Пред нею саваном навеки одевался,

И уносясь, в небытие терялся…

В 1957 году, в возрасте 76 лет, все еще изысканная и эффектная, Луиза Казати ушла в мир иной – так же театрально и экстравагантно, как и жила. На протяжении всей своей жизни она увлекалась оккультизмом и магией, и последним событием в ее жизни стал спиритический сеанс, после которого она скончалась

Разумеется, ее не посмели облачить в черную одежду. Ее любимая внучка Мурея, с которой она провела свои последние годы в Лондоне, одела ее в легендарный леопардовый плащ. В последние минуты жизни рядом с ней был и ее самый последний друг Сидни Фармер. Он принес для нее новые накладные ресницы и чучело любимого пекинеса. Прекрасную и загадочную маркизу похоронили в Лондоне на богатом Бромптонском кладбище. На могильном камне в ыбиты известные строки из шекспировского « Антония и Клеопатры»: “Age cannot wither her, nor custom stale. Her infinite variety” («Ее разнообразью нет конца. Пред ней бессильны возраст и привычка»).

Когда цветок прекрасный умирает

С ним вместе мир

Горюет и страдает.

«ХОЧУ СТАТЬ ЖИВЫМ ШЕДЕВРОМ»
Луиза Казати

Тед Коконис. Маркиза Луиза Казати. 2003 год

В течение трёх десятилетий XX века маркиза Казати была самой яркой звездой европейского высшего света. Художники писали и лепили её, поэты воспевали необычную красоту маркизы, кутюрье сражались за право её обшивать. Ей суждено было стать героиней нескольких нашумевших романов. Она жила то в Венеции, то в Риме, то в Париже, то на Капри, коллекционировала дворцы и экзотических животных, спускала целые состояния на роскошные пиршества. Она поразила воображение Габриэле Д’Аннунцио, очаровала Дягилева, напугала Артура Рубинштейна, шокировала Т.Э. Лоуренса. Её одевали Бакст, Пуаре, Фортуни, Эрте. Она давала балы, на которых Нижинский танцевал с Айседорой Дункан; она стала музой итальянских футуристов; при её содействии был поставлен бесподобный спектакль театра марионеток на музыку Равеля. Она была законодательницей, она повсюду вдохновляла гениев и развлекала самых пресыщенных аристократов.

Публика жадно впитывала сплетни об этой светской львице: смаковала подробности её брака с титулованным миланским охотником, судачила о романтической связи со скандальным итальянским поэтом, обсуждала детали бракоразводного процесса в Будапеште. Читатели только руками разводили, узнавая о вакханалиях в полуразвалившемся палаццо на берегу венецианского Большого канала или в красномраморном дворце парижского предместья. Ходили слухи, что она заказывала восковые фигуры покойных любовников и хранила внутри них прах, что красила золотой краской слуг, выгуливала на поводке леопардов, обожала змей. И конечно, публика была бы весьма разочарована, если бы маркиза не оправдала её ожиданий или заблуждений; казалось, эпатаж общества был самой притягательной её чертой. По словам писателя Филиппа Жюлиана, «в жизни эта женщина ни разу не изменила легенде».

Пожалуй, созданный ею образ стал наиболее популярным женским образом в мире после Девы Марии и Клеопатры: её бесчисленных живописных, скульптурных, фотографических портретов хватит, чтобы заполнить огромную галерею. Её писали Больдини, Огастас Джон, Ван Доген и Сулоага, рисовали Драйан, Мартини и Аластер, лепили Балла, Барянская и Эпстайн, фотографировали Ман Рей, Битон и де Мейер. Эта женщина заинтриговала таких непохожих писателей, как Теннесси Уильямс, Джек Керуак и Морис Дрюон, а также многих кинематографистов – и при жизни, и после смерти. На сцене и на экране её образ воплотили такие известные актрисы, как Теда Бара, Таллула Бэнкхед, Вивьен Ли, Валентина Кортезе, Ингрид Бергман.

Вкратце жизненный путь Неистовой Маркизы был таким. Она родилась в 1881 г. в Милане. Её отцом был текстильный магнат Альберто Амман, австриец по происхождению, получивший за свои промышленные достижения от итальянского короля Умберто I графский титул, а матерью – полуитальянка-полуавстрийка Лючия Бресси. В 1900 г. она вышла замуж за маркиза Камилло Казати, в браке с которым родила дочь Кристину. Однако вскоре брак фактически распался, хотя официальный развод был оформлен лишь в 1924 г. Роковую роль в размолвке супругов сыграло знакомство Луизы в 1903 г. с уже успевшим широко прославиться Габриэле Д’Аннунцио, положившее начало самому блестящему и скандальному европейскому роману эпохи, который продолжался с перерывами вплоть до самой смерти Д’Аннунцио в 1938 г. Освободившись от семейных уз и имея в полном распоряжении огромные финансовые средства, маркиза получила возможность претворять в жизнь свои самые безумные фантазии. В 1910 г. она купила старинный дворец Веньер дей Леони в Венеции, ставший на последующие несколько лет её домом и местом проведения её знаменитых приёмов и балов-маскарадов. Разразившаяся спустя четыре года Великая война положила жестокий конец этой череде роскошных празднеств. Но маркиза не собиралась сдаваться. В 1921 г. она купила особняк Пале-Роз в Везине под Парижем, принадлежавший незадолго до того скончавшемуся Роберу де Монтескью, и приложила все усилия для того, чтобы возродить свой довоенный стиль жизни. Однако Belle Époque с её аристократическими балами и маскарадами безнадёжно ушла в прошлое, и даже энтузиазм маркизы вкупе с её финансами оказалось недостаточно для её возрождения. Тем более что финансы эти стремительно таяли. В июне 1927 г. маркиза устроила в Везине грандиозный костюмированный бал в память графа Калиостро, оказавшийся последним. Её долги постоянно росли. В оплату их в 1932 г. она вынуждена была продать Пале-Роз и почти всё своё имущество, а в 1939 г., спасаясь от кредиторов, перебралась в Англию, где жила её дочь. Оставшиеся ей годы маркиза прожила на съемных квартирах в британской столице в состоянии, близком к нищете. 1 июня 1957 г. она умерла в возрасте семидесяти шести лет от кровоизлияния в мозг и была похоронена под скромным надгробием на Бромптонском кладбище Лондона.

По материалам книги: Скот Д. Райерссон, Майкл Орландо Яккарино. Неистовая маркиза. Судьба легендарной Луизы Казати. М., 2006

Луиза Казати. Ок. 1905 года

Казати в костюме императрицы Феодоры. 1905 год

Джованни Больдини. Маркиза Луиза Казати с борзой. 1908 год

Ренато Бертелли. Кувшин в форме головы. Ок. 1910 года

Луиза Казати. Фотография Адольфа де Мейера. 1912 год

Лев Бакст. Маркиза Казати. Набросок. 1912 год

Гондольер Казати у Палаццо дей Леони. Венеция. Ок. 1913 года

Мануэль Орацци. Казати встречает гостей на ступенях Палаццо дей Леони. 1913 год

Юлий де Блаас. Казати в костюме «Белый Арлекин». 1913 год

Казати (в центре) в костюме «Белый Арлекин» Льва Бакста на одном из своих маскарадов. Венеция. 1913 год

Павел Трубецкой. Бронзовая статуэтка Казати. 1913 год

Казати с художниками Полем Сезаром Элле (слева) и Джованни Больдини в парке Палаццо дей Леони. Венеция. 1913 год

Казати в индо-персидском костюме работы Льва Бакста. Венеция. 1913 год

Роберто Монтенегро. Портрет Казати. 1914 год

Джованни Больдини. Маркиза Луиза Казати с павлиньим пером. 1914 год

Джакомо Балла. Маркиза Казати с борзой и попугаем. Ок. 1915 года

Джакомо Балла. Маркиза Казати со слюдяными глазами и деревянным сердцем. 1915 год

Наталия Гончарова. Портрет Казати. Ок. 1917 года

Сара Липска. Бюст Казати. Дерево. Ок. 1920 года

Ромейн Брукс. Портрет Казати. 1920 год

Ман Рей. Сюрреалистический портрет Казати. 1922 год

Казати в костюме «Царица ночи». 1922 год

Казати в костюме Чезаре Борджи. 1925 год

Альберто Мартини. Большой каньон. 1927 год

Дриан. Казати в костюме графа Калиостро. Рисунок. 1927 год

Ман Рей. Казати в костюме императрицы Елизаветы Австрийской. 1935 год

Огастес Джон. Маркиза Казати. 1942 год

Жозеф Паже-Фредерикс. Казати в облике нефритовой змеи. 1940-е годы

Карл Рейтлингер. Портрет Казати. 1942 год

Могила Луизы Казати на Бромптонском кладбище в Лондоне

Сумасбродка, ведьма, горгона Медуза с волосами, «пропитанными икрой и шампанским», она — «аллегория тошнотворного величия» с рубиновыми когтями - отзывались о ней одни. Богиня, ослепительная Персефона, «живая метаморфоза», вечная муза - говорили другие. Фото вверху PHOTOSHOT/VOSTOCK PHOTO

Маркиза Казати вызывала у современников странные чувства: для сторонних наблюдателей она была богатой чудачкой, для близких и хорошо знающих ее людей - тонкой, изысканной, умной эстеткой. Художники писали ее без устали - в них она разжигала пожар. А один из самых модных поэтов эпохи, известный сердцеед Габриэле д"Аннунцио, влюбился в нее с первого взгляда.

И что с того, что она жила в придуманном мире и, развлекая себя, развлекала других?

Луиза Амман родилась в «золотой люльке». Ее отец, Альберто Амман, был крупным европейским промышленником - владел текстильной фабрикой в Порденоне, выпускающей хлопчатобумажные ткани. Интерес к текстильному производству он унаследовал от отца, уроженца австрийского города Брегенц, Франца Северина Аммана, который однажды перебрался из Австрии в Италию, где основал две ткацкие фабрики (одну - близ Милана), и стал Франческо Саверио. Его сын, Альберто, оказался таким же преуспевающим - помимо производства в Порденоне он возглавлял Ассоциацию итальянской хлопчатобумажной промышленности, основателем которой являлся. В возрасте 32 лет в 1879 году он женился на 22-летней уроженке Вены (из австрийско-итальянской семьи) Лючии Бресси. Через год, 22 января, у супругов появилась первая дочь Франческа, а еще через год, 23 января 1881-го, - вторая дочь, нареченная при крещении Луизой Аделе Розой Марией. Обеим девочкам было уготовано сплошь благоденствие. Родители к тому времени имели несколько домов, в том числе особняк в королевском парке Вилла Реале в Монце и виллу Амалия на берегу озера Комо. Разумеется, король Умберто I был знаком с Альберто Амманом и отмечал его среди подданных. Одно из признаний короля - графский титул Альберто.

О детстве Луизы известно не так много.

Воспитывалась гувернантками, была замкнутым ребенком, не любила шумные сборища и особенно разъезды по гостям. Луиза предпочитала проводить время уединенно, например, за рисованием. Но больше всего она любила разговаривать с матерью, как любят дети, которые хотят общаться с родителями больше.

Ее мать, Лючия Амман, рассматривала по вечерам детские рисунки, листала с девочками популярные журналы мод. Молодая, блистающая в свете женщина знала все о красоте и модных платьях того времени. А Луиза питала к этой теме особую страсть. Она могла подолгу, так же, как и за рисованием, проводить время у раскрытых гардеробов матери: изучать детали многочисленных нарядов и драгоценных украшений. Лючия очень любила жемчуг, и Луиза потом тоже станет носить жемчужные нити в несколько рядов, словно эти нити будут связывать ее с юностью, которая кончилась рано…

Весной 1894 года в возрасте 37 лет Лючия скоропостижно умерла. Граф Альберто был безутешен: для счастливой жизни семьи он, казалось, сделал абсолютно все, но кто бы знал, что такое счастье?

Он пережил свою жену всего на два года.

Опеку над девочками взял их дядя Эдоардо Амман, младший брат Альберто. Сестрам, унаследовавшим огромное состояние, к тому времени было 16 и 15 лет.

Начало карнавала

Удивительно, но до замужества кроме огромных и пугающих глаз ничто в Луизе не выдавало ее будущей сверхэкзальтации, пристрастий к грандиозным карнавалам, балам, бесконечным перевоплощениям, ее умения занять особое место в умах художников и поэтов и создать вокруг себя невероятный ажиотаж. Как превращалась застенчивая, робкая Луиза в эксцентричную маркизу, одну из самых известных женщин Европы?

И почему ее феномен не укладывается в рамки популярных психофизиологических теорий, наподобие современных теорий личности?

Громкая история Луизы началась, конечно, с детства, с недостатка внимания, который потом, как известно, обязательно компенсируется. Далее в ее семье произошла трагедия - потеря родителей; она наложила свой отпечаток на изначальную замкнутость и робость Луизы - не стало людей, с которыми ей было тепло и уютно. Восстанавливая в памяти образы своей прелестной матери, Луиза стала создавать все новые и новые собственные образы, словно в продолжение того славного путешествия в мир моды, который приоткрыла ей Лючия. И вдруг, по прошествии времени, в какой-то момент она поняла, что обладает удивительным умением - «прятаться за костюм» и в этом самом костюме отличаться от всех остальных, выделяться на их фоне. Так осуществилось давнее желание - быть замеченной. Это, конечно, не все мотивы, сложившие ее неординарность. Есть еще один, материальный, - наследство. Но даже с ним объяснение феномена Казати окажется неполным, поскольку самый главный секрет скрывался, конечно же, в ней самой. В щедрой натуре, взрывном характере, несомненном чувстве прекрасного и собственного достоинства.

Первым шагом на пути к славе Луизы оказалось ее замужество, в котором графиня стала маркизой и осталась ею после развода. И в случае с замужеством, как, впрочем, и в остальных событиях жизни Луизы, ее нельзя уличить в корысти или выстроенной стратегии - она была слишком богата для этого. Все случилось совсем неожиданно - в зеленых глазах молодой, изящной и робкой графини, как в бездонном омуте, потонул один завидный жених - маркиз Камилло Казати Стампа ди Сончино, выходец из старейшего миланского рода. Завидным он был как раз по причине принадлежности к знатному роду, но отнюдь не в смысле состояния. Когда он предложил Луизе руку и сердце, ему было 21, а ей - 18. После помолвки, ухаживаний, приготовлений к торжеству и, наконец, после самого торжества, состоявшегося 22 июня 1900 года, новобрачные уехали в Париж, где проходила Всемирная выставка, а потом вернулись на виллу Камилло Казати и проводили время: он - на охоте, она - в общении (в замужестве круг ее знакомых увеличился и пополнился разными известными именами) и за столиками спиритических сеансов. Увлечение оккультизмом и черной магией было тогда повсеместным. И в Европе, и в Америке обеспеченная публика гадала, узнавала будущее, говорила с духами умерших. Луиза занималась этим на протяжении всей жизни. Гадалки, астрологи и иже с ними жили в ее дворцах годами, словно оракулы при императрице. А среди предметов, окружающих ее в последние дни, когда от состояния семидесятилетней маркизы не осталось и следа, значился футляр из хрусталя, в котором, как она поясняла, хранилась фаланга святого Петра: он кинул ею в Казати во время спиритического сеанса…

Биографы Луизы Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино склонны думать, что известный всему миру образ маркизы первоначально складывался под влиянием некой Кристины Тривульцио, героини итальянской творческой богемы XIX века. Последняя имела также огромные, выразительные глаза и слишком увлекалась магией. Правда, Луиза родилась, когда Кристина уже десять лет как пребывала в другом мире, но друзья и Луизы, и Камилло отмечали небывалое портретное сходство этих женщин. Сама Казати так им прониклась, что назвала Кристиной свою единственную дочь, появившуюся на свет в середине лета 1901 года...

Гонитель тоски

Габриэле д"Аннунцио, один из самых известных и модных европейских поэтов и романистов, подобрался к сердцу Луизы незаметно на третьем году ее семейной жизни. Невысокий, лысый и бесконечно энергичный, Д"Аннунцио был откровенным дамским угодником, имел многочисленные романы с состоятельными женщинами, среди которых числилась и неподражаемая актриса Элеонора Дузе. Луиза к этому времени уже заскучала в замужестве, Камилло больше всего интересовали охота и собаки, а она занималась поддержанием порядка в их многочисленных домах и виллах. На некоторых фотографиях этого периода в глазах Луизы - тоска. Зато как изменилось все с приходом в ее жизнь Д"Аннунцио, который увлек маркизу и страстью, и литературой. С его легкой руки Луиза стала Корой (он назвал ее одним из имен греческой богини Персефоны), и вместе они принялись «раскрашивать» жизнь друг друга. Свои чувства с разной степенью накала Казати и Д"Аннунцио пронесут до конца, до смерти поэта на семьдесят четвертом году жизни.

Портрет большого друга

«Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром Вселенной», - вспоминала Айседора Дункан о Габриэле д"Аннунцио… И это было не единственным «противоречием» в его бесконечно талантливой натуре скандалиста, авантюриста, сердцееда, жизнелюба, поэта, драматурга и даже летчика - любителя высоты! Это про него итальянские футуристы писали в своем программном манифесте: «Боги умирают, а Д"Аннунцио остается!» Он был выходцем из богатой и родовитой семьи (настоящее имя поэта - Рапаньетта), и несмотря на многочисленные легенды о местах, где якобы родился будущий поэт, он появился на свет в 1863 году в родном доме, в провинциальном итальянском городе Пескара, основанном еще в античности. Поэтический талант Д"Аннунцио обнаружился задолго до поступления в университет на отделение литературы и филологии. А его первый поэтический сборник вышел в 1879 году, когда Габриэлю исполнилось шестнадцать лет. Это был настоящий дебют, после которого поэтическое вдохновение уже не покидало Д"Аннунцио, едва успевая приобрести словесную форму в череде его многочисленных увлечений. О сонме чудесных созданий поэта стоит упомянуть отдельно. В воспоминаниях современников Д"Аннунцио есть свидетельства тому, что на закате жизни он составил огромную картотеку своих любовных приключений. Она занимала отдельную комнату и хранилась на вилле Витториале. Свой особый стиль жизни, во многом схожий со стилем Луизы Казати, Д"Аннунцио создал в Риме, во время учебы, а потом неустанно «совершенствовал» его. Атмосферу, которой окружал себя поэт, можно представить по списку, сделанному кредиторами, которые увидели арфу в замшевом чехле, клыки дикого кабана, позолоченную статуэтку Антиноя, алтарные дверцы, японские фонарики, шкуру белого оленя, двадцать два ковра, коллекцию старинного оружия, расшитую бисером ширму… В 20 лет Д"Аннунцио женился на юной, прелестной девушке, аристократке Марии ди Галлезе, которая из-за него убежала из дома. Вместе они прожили недолго, правда, успели обзавестись тремя детьми. А дальше романы Д"Аннунцио разворачивались один за другим, предвосхищая эротические сцены его романов и - подводя поэта к череде дуэлей. Итог одной из них - его лысина. (Врач, обрабатывающий рану на его голове, использовал слишком много антисептического раствора…) В 1889 году выходит первый роман Габриэля д"Аннунцио «Наслаждение», вслед за которым он становится еще более популярным. Выразитель индивидуалистического эстетизма, он оказывается, как говорится, на гребне волны. А далее - драма «Сон в осенние сумерки», романы «Триумф смерти», «Дева скал», «Невинная жертва» и многое другое… Помимо литературного творчества Д"Аннунцио известен и как неутомимый общественный и политический деятель, который становился участником самых разных событий времени: в период войны 1914-1918 годов он развернул кампанию за участие в этой войне Италии (на стороне Антанты), писал различные речи шовинистического толка. Когда же Италия вступила в войну, отправился на фронт добровольцем... После войны, в 1919 году, будучи во главе военного отряда, он занял город Фиуме, который представлялся его единомышленникам оплотом капитализма на Балканах. После фиумского разгрома начал проявлять интерес к фашизму, потом - к ордену францисканцев. И наконец, вступив в почтенный возраст, отчасти отходит от активной деятельности, предавшись размышлениям и воспоминаниям.

Кошки и газели

Костюмированные балы и маскарады маркиза начала устраивать во владениях Казати, это увлечение также было модным в богатых домах. Выбиралась определенная эпоха, стилизовались интерьеры, а гости прибывали на бал в костюмах героев выбранного времени. Большей частью эти маскарады были благотворительными и собирали большое количество участников. Луиза покоряла присутствующих и нарядами, и способностью вживаться в образ. В 1905 году публика трепетала при виде Казати в облике византийской императрицы Феодоры (супруги Юстиниана). Ее костюм, украшения и лицо под гримом были настолько правдоподобными, что казалось, время повернуло вспять - и перед зрителями стоит реальная Феодора, которая только что сошла с равеннской мозаики. На маскарад этого же года, проходивший в присутствии королевской четы в Квиринальском дворце, маркиза Казати прибыла в платье из золотого шитья и приковала к себе взгляды публики на неприлично долгое время. Хотя увлекать костюмом - разве это неприлично? Вот огромный питон вместо платья - другое дело, или же леопардовая мантия, наброшенная на голое тело. Не случайно про маркизу частенько говорили, что сегодня, кроме духов, на ней ничего не было.

Роман с Д"Аннунцио раскрепостил Луизу: ее природная робость поначалу сокрылась за необыкновенными, баснословно дорогими костюмами, а потом и вовсе переродилась в невиданного масштаба эпатаж. Казалось, что светские сплетни по поводу ее скандального избранника отлетали от Казати, не коснувшись. Ее, видимо, и вправду не трогали всевозможные колкости и карикатуры в свой адрес, а может быть, напротив, она получала от них удовольствие. Интересно, с каким чувством она рассматривала популярную в то время карикатуру, на которой она была изображена в обнимку с Д"Аннунцио посреди кровати маркиза. Камилло реагировал на это индифферентно. И в целом, похоже, оказался благородным джентльменом, то есть понимал, что Луиза весьма и весьма пополнила его скромное состояние, что она никак не мешала его страсти к охоте и, главное, подарила ему чудесного ребенка. Что же еще может желать настоящий маркиз?

Отдаленные друг от друга супруги в 1906 году вдруг загорелись общим делом - строительством особняка в Риме. Словно для бесконечных разговоров своих богатых соседей Луиза отделала особняк вопреки всем традициям, доминантой здесь выступал черно-белый цвет интерьеров. Но самой большой страстью маркизы были, конечно, не венецианские зеркала и роскошные портьеры, а животные. Ими она окружала себя всю жизнь, и в таком количестве, что даже в конце своего пути, не имея средств к существованию, обитая в казенных комнатах, она держала пять-шесть пекинесов - любимую породу. Порой ей действительно нечего было есть, но еду собакам она добывала: у знакомых, друзей, бакалейщиков. Когда же, состарившись, какая-то из собак умирала, маркиза просила сделать из нее чучело.

В новом римском особняке припеваючи жили многочисленные сиамские, персидские и прочие коты, рядом с ними сторожил сад огромный мастифф Анджелина, в доме в ошейниках с крупными бриллиантами бегали борзые (с которыми она запечатлена на нескольких картинах).

«Я вошла в вестибюль, отделанный в греческом стиле, и села, ожидая появления маркизы. Внезапно я услышала тираду немыслимо вульгарных выражений, обращенных ко мне. Я огляделась и увидела зеленого попугая. Он сидел на жердочке, не привязанный. Я поспешно поднялась и перешла в соседнюю гостиную, решив подождать маркизу там. И вдруг до меня донеслось угрожающее рычание - рррр! Передо мной стоял белый бульдог. Он тоже был не на цепи, и я выбежала в соседнюю залу, устланную и увешанную медвежьими шкурами. Здесь я услышала зловещее шипение: в клетке медленно поднималась и шипела на меня огромная кобра…» - вспоминала танцовщица Айседора Дункан в «Моей жизни».

У главного входа в этот особняк гостей встречали две отлитые из золота газели. И все обитатели этого великолепия были настолько своеобразными, что разобраться, кто из них более, а кто менее «натуральный», представлялось делом нелегким.

Неугодных в шкаф!

Кого маркиза любила больше: животных или людей? Скорее, первых. А из людей предпочитала мужчин. С женщинами дружбы практически не имела, обходилась общением лишь с несколькими подругами. По отношению к другим - например, к дамам, присутствующим на ее балах, могла проявлять разные нелюбезности. Современники говорили, что во время печально известного парижского маскарада, устроенного Казати в память о графе Калиостро, за попытку скопировать ее костюм маркиза заточила одну из дам в шкаф на весь вечер.

Луиза слыла великим меценатом. Большой знаток живописи, она патронировала множество имен, известных и неизвестных. Поддерживала художников, поэтов, музыкантов: Филиппо Томмазо Маринетти, Альберто Мартини, Джованни Больдини, Артура Рубинштейна и многих других.

Знакомство Казати с Рубинштейном началось с большого недоразумения: впервые он заметил маркизу в приглушенном освещении в салоне одного отеля, увидел ее черные, подведенные углем глаза, фиолетовые волосы и - испугавшись, вскрикнул… Но потом Казати совершенно очаровала музыканта и поддерживала его материально, чему свидетельства - его воспоминания. А к Больдини маркиза питала и вовсе особенные чувства. Их знакомство привело к чудесным результатам - необыкновенным портретам Казати, которая по приглашению художника помчалась в Париж, в его мастерскую, провела возле Больдини довольно много времени, и вот в 1908 году появилось полотно «Маркиза Луиза Казати с борзой», снискавшее бурю оваций в парижском Салоне.

Венеция и Веньер деи Леони

В 1910 году Казати совершила покупку века - старинное венецианское палаццо - дворец Веньеров. В Венецию маркиза рвалась давно: об этом чудо-городе ей неустанно рассказывал Д"Аннунцио. И вот мечта сбылась, окна ее теперешнего дворца выходили на главную артерию города - Большой канал. Правда, сам полуразвалившийся дворец представлял унылое зрелище, но для маркизы не было ничего невозможного. Обладая хорошим вкусом, она отреставрировала его (основательно укрепив постройку), сохранив при этом дух старины. В дворцовый сад оригинальная особа запустила двух гепардов, сюда же из Рима переехали борзые, а со временем зеленый оазис и вовсе стал походить на невероятный зоопарк с дроздами, попугаями, павлином (дрозды и павлин были белыми), собаками, многочисленными приматами, а также кошками. Опять же современники маркизы отмечали, что у всей живности Луиза имела необыкновенный авторитет, звери слушались ее и практически не проявляли недовольства друг к другу. Гепарды стали любимой темой гостей и знакомых маркизы, что только не сочинялось про них, как и про следующее увлечение Казати - змей. Известен случай, когда в 1915 году во время путешествия в Америку на лайнере «Левиафан» исчез удав маркизы. И она, едва пережив эту потерю, по прибытии в Нью-Йорк тут же попросила купить нового удава...

Несмотря на бесконечные разговоры о ее чудачествах, Венеция, похоже, безоговорочно приняла созидательницу эпатажа (недовольными оставались лишь соседи): как только на водах Большого канала появлялась гондола, в которой Луиза восседала в умопомрачительных нарядах в обнимку с гепардами, - публика стыла от восторга. Вскоре Казати слилась с атмосферой города настолько, что устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Разве мог отыскаться во власти города такой смельчак, который решил бы что-либо запретить Казати?

Чаша с цветами

К гепардам и удавам нужно обязательно добавить восковую фигуру маркизы - иначе перечень ее чудачеств окажется неполным. Перед тем как изготовить свою точную копию из воска, Казати купила еще одну куклу - копию несчастной баронессы Марии Вечеры, которую в действительности в 1889 году в замке Майерлинг застрелил ее возлюбленный принц Рудольф (сын императора Франца Иосифа I). Казати имела обыкновение поочередно усаживать этих кукол за стол. Представьте состояние гостей, входящих в комнату для ужина и занимающих места по соседству с ними. Свою собственную копию Луиза просила одевать так же, как себя. Для чего ей нужны были эти куклы? Как инструмент для розыгрыша? А может быть, увлекаясь магией, она отводила им другую роль? Интересно узнать, какие глаза были у куклы-копии маркизы, могли ли они быть похожими на ее настоящие? Говорят, что блеск последних объяснялся просто: Луиза закапывала себе капли из белладонны, а потом подводила глаза углем (отчего и испугался упомянутый выше Рубинштейн), да еще и наклеивала пятисантиметровые ресницы.

Зато какими эти черно-зеленые очи получались на полотнах Альберто Мартини, Джованни Больдини, Кеса ван Донгена, который создал серию портретов Казати! На одном из них («Чаше с цветами») Луиза, изображенная подле чаши, сама источает необыкновенный аромат соблазна. Ван Донген настолько воспылал к ней, что отказался продавать свои работы и возвращался к ее образу на протяжении семи лет. А в 1921 году он даже поселился в палаццо Деи Леони, убежав от парижских критиков. Их роман-сотрудничество оказался, как и в случае с поэтом Д"Аннунцио, бесконечно плодотворным: они питались энергией, страстями и плодами воображения друг друга. Хотя вряд ли можно сравнивать ее недолгие отношения с Ван Донгеном с романом длиною в жизнь - с Д"Аннунцио. Где бы ни жила Луиза, она непременно возвращалась к своему поэту, привозила подарки, открытки, в момент отсутствия писала ему отовсюду. Однажды ее подарок-послание превзошел все ожидания. Маркиза отправила поэту посылку с черепахой, приобретенной в гамбургском зоопарке. А поэт «ответил» ей небольшим черным аллигатором, во всяком случае, так говорили их знакомые. Черепаха Хели прожила у Д"Аннунцио почти пять лет, но потом, прямо перед приездом маркизы, - и надо же такому случиться - она объела туберозы в саду его особняка и отравилась. Зная, как опечалится дорогая сердцу Кора, поэт заказал Хели золотые доспехи и уложил ее в этом обличье на атласную подушку. Видимо, предполагая, что эффект от этого зрелища несколько скрасит Луизе горечь потери.

Экстравагантность под занавес

Маркиза окончательно рассталась с супругом в 1914 году, а официальный развод получила лишь в 1924-м. Кристине в 1914-м исполнилось 13 лет, она осталась с матерью. Хотя что означает «осталась»? Дочь сначала жила в строгом римско-католическом монастыре, а потом училась в Оксфордском университете, который так и не окончила. А карнавал жизни Луизы по-прежнему продолжался, правда, теперь с меньшим размахом: увеселительные мероприятия европейского бомонда сократились в связи с Первой мировой войной. А после войны мир и вовсе стал другим, и это не могла не почувствовать Казати. Изменился и ее образ жизни, хотя, конечно, менее эксцентричной она не стала.

Судьба Кристины оказалась совсем непохожей на судьбу матери. В 1925 году она вышла замуж за Фрэнсиса Джона Кларенса Уэстерна Плантагенета, виконта Гастингса, вопреки воле родителей возлюбленного и обосновалась в Англии. Ее супруг занимался живописью и даже создал впоследствии портрет своей скандально известной тещи. В 1928 году Кристина родила девочку, которую назвали Мурея.

Внучка маркизы сыграет в ее закатной жизни особую роль: она одна из немногих будет рядом с Луизой в старости. Кристина расстанется с Гастингсом, выйдет замуж второй раз, но уйдет из жизни в 51 год. Так, постепенно близкие люди будут покидать маркизу…

Проказы графа Калиостро

Особо громкую и подчас скандальную славу Казати придали события, связанные с чередой ее балов 1927 года. Один из них, майский (он, правда, оказался, наиболее «тихим»), запечатлела помощница Айседоры Дункан Мэри Дести в книге «Нерассказанные истории»: «Мы прибыли около полуночи в страшное ненастье. Нам показалось, перед нами возникло сказочное видение. Дом был окружен вереницей крохотных электрических лампочек… По тропинкам сновали лакеи в роскошных, шитых золотом камзолах, атласных штанах и шелковых чулках. В доме, невзирая на потоп, собрались все звезды «Комеди Франсез» и самые знаменитые поэты и художники того времени. Прием воистину поражал великолепием… Росту в этой худой женщине (маркизе. - Прим. ред.) было что-нибудь метр восемьдесят, и вдобавок она надела очень высокую черную шляпу, усеянную звездами. Лица было не видно под маской, из-под которой сверкали под стать бриллиантам, усыпавшим руки, шею и плечи, огромные глаза. Как сомнамбула, прошла она по залам, раскланиваясь со всеми, будто одна из приглашенных…» Это называлось балом Золотой розы. Далее Мэри Дести отмечает, что в память об увиденном великолепии она долго хранила золотую розу, внутри которой находилась крошечная капсула с розовой эссенцией - золотые цветки раздавали гостям перед разъездом. Этот бал прошел на удивление спокойно, а вот другой - в память о графе Калиостро, устроенный месяцем позже, провалился. Он готовился в парижском особняке Казати - Пале-Роз, принадлежавшем до нее графу Роберу де Монтескью. Приготовления к празднику были грандиозными. Перед приездом гостей дворцовый сад был уставлен горящими факелами, столы изобиловали яствами, прислугу нарядили в парики и костюмы, соответствующие духу времени великого чародея. Кого здесь только не было! Петр Великий, Мария Антуанетта, граф Д"Артуа… Но действо развернули вспять сами силы природы, началась такая гроза, что молния, казалось, вот-вот спалит всех присутствующих. Возникла жуткая паника, и гости в ужасе стали разбегаться во все стороны прямо по потокам воды, да еще и поливаемые сверху. Все смешалось: костюмы, кринолины, парики, грим растекался по их лицам ручьями. Это было страшное зрелище.

Оплатить все счета за этот маскарад Луиза сможет с большим трудом, изыскивая средства уже из остатков своего состояния.

И с этого момента ее долги неуклонно росли. С молотка пошло сначала содержимое дворца, а потом и само сооружение, а главное - необыкновенный «Эрмитаж» Казати, где, говорят, насчитывалось около 130 посвященных ей работ. И если представить, какие имена присутствовали в этой галерее, то можно составить представление о величине долга. Хотя маркиза никогда не умела быть рачительной, чего стоят такие факты, что она могла расплачиваться с таксистом драгоценными камнями. Кстати, одну из золотых газелей приобрела в то время Коко Шанель…

В 1938 году умер ее самый задушевный друг - Д"Аннунцио. На его похороны Казати не поехала. Может быть, помнила тот факт, что поэт не откликнулся на ее просьбу о займе перед аукционом в Пале-Роз. Но какая же должна была быть сумма этого займа?! Маркиза не вдавалась в такие подробности. А может быть, она просто не хотела видеть его мертвым, не было ее и на похоронах дочери…

В преклонном возрасте маркиза продолжала оставаться Луизой Казати и все так же как магнитом притягивала к себе людей. Последние пятнадцать лет не единожды проверили ее на прочность, и она не изменила своей жажды жизни. Как пишут биографы, Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино, обстановка, в которой она пребывала, совершенно не походила на прежнюю. Некогда одна из самых богатых женщин Европы довольствовалась диваном, набитым конским волосом, старой ванной и сломанными часами с кукушкой. При этом Казати продолжала развлекать себя и навещавших ее друзей, число которых сильно сократилось: она составляла коллажи из газетных и журнальных вырезок. И ее творчество как всегда было проникнуто выдумкой и оригинальностью.

1 июня 1957 года Луиза Казати стала частью вечности. Она умерла за любимым развлечением - по окончании спиритического сеанса. Внучка одела ее в легендарный леопардовый костюм, последний друг маркизы, Сидни Фармер, принес для нее новые накладные ресницы, а также чучело любимого пекинеса, который приютился в ногах дражайшей хозяйки.

Прекрасная маркиза покоится в Лондоне на Бромптонском кладбище.

Дар чудодейства маркизы Казати

Сумасбродка, ведьма, горгона Медуза с волосами, «пропитанными икрой и шампанским», она — «аллегория тошнотворного величия» с рубиновыми когтями — отзывались о ней одни. Богиня, ослепительная Персефона , «живая метаморфоза», вечная муза — говорили другие.

Маркиза Казати вызывала у современников странные чувства: для сторонних наблюдателей она была богатой чудачкой, для близких и хорошо знающих ее людей — тонкой, изысканной, умной эстеткой. Художники писали ее без устали — в них она разжигала пожар. А один из самых модных поэтов эпохи, известный сердцеед Габриэле д"Аннунцио, влюбился в нее с первого взгляда.

И что с того, что она жила в придуманном мире и, развлекая себя, развлекала других?

Луиза Амман родилась в «золотой люльке». Ее отец, Альберто Амман, был крупным европейским промышленником — владел текстильной фабрикой в Порденоне, выпускающей хлопчатобумажные ткани. Интерес к текстильному производству он унаследовал от отца, уроженца австрийского города Брегенц, Франца Северина Аммана, который однажды перебрался из Австрии в Италию, где основал две ткацкие фабрики (одну — близ Милана), и стал Франческо Саверио. Его сын, Альберто, оказался таким же преуспевающим — помимо производства в Порденоне он возглавлял Ассоциацию итальянской хлопчатобумажной промышленности, основателем которой являлся. В возрасте 32 лет в 1879 году он женился на 22-летней уроженке Вены (из австрийско-итальянской семьи) Лючии Бресси. Через год, 22 января, у супругов появилась первая дочь Франческа, а еще через год, 23 января 1881-го, — вторая дочь, нареченная при крещении Луизой Аделе Розой Марией. Обеим девочкам было уготовано сплошь благоденствие. Родители к тому времени имели несколько домов, в том числе особняк в королевском парке Вилла Реале в Монце и виллу Амалия на берегу озера Комо. Разумеется, король Умберто I был знаком с Альберто Амманом и отмечал его среди подданных. Одно из признаний короля — графский титул Альберто.

О детстве Луизы известно не так много.

Воспитывалась гувернантками, была замкнутым ребенком, не любила шумные сборища и особенно разъезды по гостям. Луиза предпочитала проводить время уединенно, например, за рисованием. Но больше всего она любила разговаривать с матерью, как любят дети, которые хотят общаться с родителями больше.

Ее мать, Лючия Амман, рассматривала по вечерам детские рисунки, листала с девочками популярные журналы мод. Молодая, блистающая в свете женщина знала все о красоте и модных платьях того времени. А Луиза питала к этой теме особую страсть. Она могла подолгу, так же, как и за рисованием, проводить время у раскрытых гардеробов матери: изучать детали многочисленных нарядов и драгоценных украшений. Лючия очень любила жемчуг, и Луиза потом тоже станет носить жемчужные нити в несколько рядов, словно эти нити будут связывать ее с юностью, которая кончилась рано…

Весной 1894 года в возрасте 37 лет Лючия скоропостижно умерла. Граф Альберто был безутешен: для счастливой жизни семьи он, казалось, сделал абсолютно все, но кто бы знал, что такое счастье?

Он пережил свою жену всего на два года.

Опеку над девочками взял их дядя Эдоардо Амман, младший брат Альберто. Сестрам, унаследовавшим огромное состояние, к тому времени было 16 и 15 лет.

Начало карнавала

Удивительно, но до замужества кроме огромных и пугающих глаз ничто в Луизе не выдавало ее будущей сверхэкзальтации, пристрастий к грандиозным карнавалам, балам, бесконечным перевоплощениям, ее умения занять особое место в умах художников и поэтов и создать вокруг себя невероятный ажиотаж. Как превращалась застенчивая, робкая Луиза в эксцентричную маркизу, одну из самых известных женщин Европы?

И почему ее феномен не укладывается в рамки популярных психофизиологических теорий, наподобие современных теорий личности?

Громкая история Луизы началась, конечно, с детства, с недостатка внимания, который потом, как известно, обязательно компенсируется. Далее в ее семье произошла трагедия — потеря родителей; она наложила свой отпечаток на изначальную замкнутость и робость Луизы — не стало людей, с которыми ей было тепло и уютно. Восстанавливая в памяти образы своей прелестной матери, Луиза стала создавать все новые и новые собственные образы, словно в продолжение того славного путешествия в мир моды, который приоткрыла ей Лючия. И вдруг, по прошествии времени, в какой-то момент она поняла, что обладает удивительным умением — «прятаться за костюм» и в этом самом костюме отличаться от всех остальных, выделяться на их фоне. Так осуществилось давнее желание — быть замеченной. Это, конечно, не все мотивы, сложившие ее неординарность. Есть еще один, материальный, — наследство. Но даже с ним объяснение феномена Казати окажется неполным, поскольку самый главный секрет скрывался, конечно же, в ней самой. В щедрой натуре, взрывном характере, несомненном чувстве прекрасного и собственного достоинства.

Первым шагом на пути к славе Луизы оказалось ее замужество, в котором графиня стала маркизой и осталась ею после развода. И в случае с замужеством, как, впрочем, и в остальных событиях жизни Луизы, ее нельзя уличить в корысти или выстроенной стратегии — она была слишком богата для этого. Все случилось совсем неожиданно — в зеленых глазах молодой, изящной и робкой графини, как в бездонном омуте, потонул один завидный жених — маркиз Камилло Казати Стампа ди Сончино, выходец из старейшего миланского рода. Завидным он был как раз по причине принадлежности к знатному роду, но отнюдь не в смысле состояния. Когда он предложил Луизе руку и сердце, ему было 21, а ей — 18. После помолвки, ухаживаний, приготовлений к торжеству и, наконец, после самого торжества, состоявшегося 22 июня 1900 года, новобрачные уехали в Париж, где проходила Всемирная выставка, а потом вернулись на виллу Камилло Казати и проводили время: он — на охоте, она — в общении (в замужестве круг ее знакомых увеличился и пополнился разными известными именами) и за столиками спиритических сеансов. Увлечение оккультизмом и черной магией было тогда повсеместным. И в Европе, и в Америке обеспеченная публика гадала, узнавала будущее, говорила с духами умерших. Луиза занималась этим на протяжении всей жизни. Гадалки, астрологи и иже с ними жили в ее дворцах годами, словно оракулы при императрице. А среди предметов, окружающих ее в последние дни, когда от состояния семидесятилетней маркизы не осталось и следа, значился футляр из хрусталя, в котором, как она поясняла, хранилась фаланга святого Петра: он кинул ею в Казати во время спиритического сеанса…

Биографы Луизы Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино склонны думать, что известный всему миру образ маркизы первоначально складывался под влиянием некой Кристины Тривульцио, героини итальянской творческой богемы XIX века. Последняя имела также огромные, выразительные глаза и слишком увлекалась магией. Правда, Луиза родилась, когда Кристина уже десять лет как пребывала в другом мире, но друзья и Луизы, и Камилло отмечали небывалое портретное сходство этих женщин. Сама Казати так им прониклась, что назвала Кристиной свою единственную дочь, появившуюся на свет в середине лета 1901 года...

Гонитель тоски

Габриэле д"Аннунцио, один из самых известных и модных европейских поэтов и романистов, подобрался к сердцу Луизы незаметно на третьем году ее семейной жизни. Невысокий, лысый и бесконечно энергичный, Д"Аннунцио был откровенным дамским угодником, имел многочисленные романы с состоятельными женщинами, среди которых числилась и неподражаемая актриса Элеонора Дузе. Луиза к этому времени уже заскучала в замужестве, Камилло больше всего интересовали охота и собаки, а она занималась поддержанием порядка в их многочисленных домах и виллах. На некоторых фотографиях этого периода в глазах Луизы — тоска. Зато как изменилось все с приходом в ее жизнь Д"Аннунцио, который увлек маркизу и страстью, и литературой. С его легкой руки Луиза стала Корой (он назвал ее одним из имен греческой богини Персефоны), и вместе они принялись «раскрашивать» жизнь друг друга. Свои чувства с разной степенью накала Казати и Д"Аннунцио пронесут до конца, до смерти поэта на семьдесят четвертом году жизни.

Портрет большого друга

«Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром Вселенной», — вспоминала Айседора Дункан о Габриэле д"Аннунцио… И это было не единственным «противоречием» в его бесконечно талантливой натуре скандалиста, авантюриста, сердцееда, жизнелюба, поэта, драматурга и даже летчика — любителя высоты! Это про него итальянские футуристы писали в своем программном манифесте: «Боги умирают, а Д"Аннунцио остается!» Он был выходцем из богатой и родовитой семьи (настоящее имя поэта — Рапаньетта), и несмотря на многочисленные легенды о местах, где якобы родился будущий поэт, он появился на свет в 1863 году в родном доме, в провинциальном итальянском городе Пескара, основанном еще в античности. Поэтический талант Д"Аннунцио обнаружился задолго до поступления в университет на отделение литературы и филологии. А его первый поэтический сборник вышел в 1879 году, когда Габриэлю исполнилось шестнадцать лет. Это был настоящий дебют, после которого поэтическое вдохновение уже не покидало Д"Аннунцио, едва успевая приобрести словесную форму в череде его многочисленных увлечений. О сонме чудесных созданий поэта стоит упомянуть отдельно. В воспоминаниях современников Д"Аннунцио есть свидетельства тому, что на закате жизни он составил огромную картотеку своих любовных приключений. Она занимала отдельную комнату и хранилась на вилле Витториале. Свой особый стиль жизни, во многом схожий со стилем Луизы Казати, Д"Аннунцио создал в Риме, во время учебы, а потом неустанно «совершенствовал» его. Атмосферу, которой окружал себя поэт, можно представить по списку, сделанному кредиторами, которые увидели арфу в замшевом чехле, клыки дикого кабана, позолоченную статуэтку Антиноя, алтарные дверцы, японские фонарики, шкуру белого оленя, двадцать два ковра, коллекцию старинного оружия, расшитую бисером ширму… В 20 лет Д"Аннунцио женился на юной, прелестной девушке, аристократке Марии ди Галлезе, которая из-за него убежала из дома. Вместе они прожили недолго, правда, успели обзавестись тремя детьми. А дальше романы Д"Аннунцио разворачивались один за другим, предвосхищая эротические сцены его романов и — подводя поэта к череде дуэлей. Итог одной из них — его лысина. (Врач, обрабатывающий рану на его голове, использовал слишком много антисептического раствора…) В 1889 году выходит первый роман Габриэля д"Аннунцио «Наслаждение», вслед за которым он становится еще более популярным. Выразитель индивидуалистического эстетизма, он оказывается, как говорится, на гребне волны. А далее — драма «Сон в осенние сумерки», романы «Триумф смерти», «Дева скал», «Невинная жертва» и многое другое… Помимо литературного творчества Д"Аннунцио известен и как неутомимый общественный и политический деятель, который становился участником самых разных событий времени: в период войны 1914—1918 годов он развернул кампанию за участие в этой войне Италии (на стороне Антанты), писал различные речи шовинистического толка. Когда же Италия вступила в войну, отправился на фронт добровольцем... После войны, в 1919 году, будучи во главе военного отряда, он занял город Фиуме, который представлялся его единомышленникам оплотом капитализма на Балканах. После фиумского разгрома начал проявлять интерес к фашизму, потом — к ордену францисканцев. И наконец, вступив в почтенный возраст, отчасти отходит от активной деятельности, предавшись размышлениям и воспоминаниям.

Кошки и газели

Костюмированные балы и маскарады маркиза начала устраивать во владениях Казати, это увлечение также было модным в богатых домах. Выбиралась определенная эпоха, стилизовались интерьеры, а гости прибывали на бал в костюмах героев выбранного времени. Большей частью эти маскарады были благотворительными и собирали большое количество участников. Луиза покоряла присутствующих и нарядами, и способностью вживаться в образ. В 1905 году публика трепетала при виде Казати в облике византийской императрицы Феодоры (супруги Юстиниана). Ее костюм, украшения и лицо под гримом были настолько правдоподобными, что казалось, время повернуло вспять — и перед зрителями стоит реальная Феодора, которая только что сошла с равеннской мозаики. На маскарад этого же года, проходивший в присутствии королевской четы в Квиринальском дворце, маркиза Казати прибыла в платье из золотого шитья и приковала к себе взгляды публики на неприлично долгое время. Хотя увлекать костюмом — разве это неприлично? Вот огромный питон вместо платья — другое дело, или же леопардовая мантия, наброшенная на голое тело. Не случайно про маркизу частенько говорили, что сегодня, кроме духов, на ней ничего не было.

Роман с Д"Аннунцио раскрепостил Луизу: ее природная робость поначалу сокрылась за необыкновенными, баснословно дорогими костюмами, а потом и вовсе переродилась в невиданного масштаба эпатаж. Казалось, что светские сплетни по поводу ее скандального избранника отлетали от Казати, не коснувшись. Ее, видимо, и вправду не трогали всевозможные колкости и карикатуры в свой адрес, а может быть, напротив, она получала от них удовольствие. Интересно, с каким чувством она рассматривала популярную в то время карикатуру, на которой она была изображена в обнимку с Д"Аннунцио посреди кровати маркиза. Камилло реагировал на это индифферентно. И в целом, похоже, оказался благородным джентльменом, то есть понимал, что Луиза весьма и весьма пополнила его скромное состояние, что она никак не мешала его страсти к охоте и, главное, подарила ему чудесного ребенка. Что же еще может желать настоящий маркиз?

Отдаленные друг от друга супруги в 1906 году вдруг загорелись общим делом — строительством особняка в Риме. Словно для бесконечных разговоров своих богатых соседей Луиза отделала особняк вопреки всем традициям, доминантой здесь выступал черно-белый цвет интерьеров. Но самой большой страстью маркизы были, конечно, не венецианские зеркала и роскошные портьеры, а животные. Ими она окружала себя всю жизнь, и в таком количестве, что даже в конце своего пути, не имея средств к существованию, обитая в казенных комнатах, она держала пять-шесть пекинесов — любимую породу. Порой ей действительно нечего было есть, но еду собакам она добывала: у знакомых, друзей, бакалейщиков. Когда же, состарившись, какая-то из собак умирала, маркиза просила сделать из нее чучело.

В новом римском особняке припеваючи жили многочисленные сиамские, персидские и прочие коты, рядом с ними сторожил сад огромный мастифф Анджелина, в доме в ошейниках с крупными бриллиантами бегали борзые (с которыми она запечатлена на нескольких картинах).

«Я вошла в вестибюль, отделанный в греческом стиле, и села, ожидая появления маркизы. Внезапно я услышала тираду немыслимо вульгарных выражений, обращенных ко мне. Я огляделась и увидела зеленого попугая. Он сидел на жердочке, не привязанный. Я поспешно поднялась и перешла в соседнюю гостиную, решив подождать маркизу там. И вдруг до меня донеслось угрожающее рычание — рррр! Передо мной стоял белый бульдог. Он тоже был не на цепи, и я выбежала в соседнюю залу, устланную и увешанную медвежьими шкурами. Здесь я услышала зловещее шипение: в клетке медленно поднималась и шипела на меня огромная кобра…» — вспоминала танцовщица Айседора Дункан в «Моей жизни».

У главного входа в этот особняк гостей встречали две отлитые из золота газели. И все обитатели этого великолепия были настолько своеобразными, что разобраться, кто из них более, а кто менее «натуральный», представлялось делом нелегким.

Неугодных в шкаф!

Кого маркиза любила больше: животных или людей? Скорее, первых. А из людей предпочитала мужчин. С женщинами дружбы практически не имела, обходилась общением лишь с несколькими подругами. По отношению к другим — например, к дамам, присутствующим на ее балах, могла проявлять разные нелюбезности. Современники говорили, что во время печально известного парижского маскарада, устроенного Казати в память о графе Калиостро, за попытку скопировать ее костюм маркиза заточила одну из дам в шкаф на весь вечер.

Луиза слыла великим меценатом. Большой знаток живописи, она патронировала множество имен, известных и неизвестных. Поддерживала художников, поэтов, музыкантов: Филиппо Томмазо Маринетти, Альберто Мартини, Джованни Больдини, Артура Рубинштейна и многих других.

Знакомство Казати с Рубинштейном началось с большого недоразумения: впервые он заметил маркизу в приглушенном освещении в салоне одного отеля, увидел ее черные, подведенные углем глаза, фиолетовые волосы и — испугавшись, вскрикнул… Но потом Казати совершенно очаровала музыканта и поддерживала его материально, чему свидетельства — его воспоминания. А к Больдини маркиза питала и вовсе особенные чувства. Их знакомство привело к чудесным результатам — необыкновенным портретам Казати, которая по приглашению художника помчалась в Париж, в его мастерскую, провела возле Больдини довольно много времени, и вот в 1908 году появилось полотно «Маркиза Луиза Казати с борзой», снискавшее бурю оваций в парижском Салоне.

Венеция и Веньер деи Леони

В 1910 году Казати совершила покупку века — старинное венецианское палаццо — дворец Веньеров. В Венецию маркиза рвалась давно: об этом чудо-городе ей неустанно рассказывал Д"Аннунцио. И вот мечта сбылась, окна ее теперешнего дворца выходили на главную артерию города — Большой канал. Правда, сам полуразвалившийся дворец представлял унылое зрелище, но для маркизы не было ничего невозможного. Обладая хорошим вкусом, она отреставрировала его (основательно укрепив постройку), сохранив при этом дух старины. В дворцовый сад оригинальная особа запустила двух гепардов, сюда же из Рима переехали борзые, а со временем зеленый оазис и вовсе стал походить на невероятный зоопарк с дроздами, попугаями, павлином (дрозды и павлин были белыми), собаками, многочисленными приматами, а также кошками. Опять же современники маркизы отмечали, что у всей живности Луиза имела необыкновенный авторитет, звери слушались ее и практически не проявляли недовольства друг к другу. Гепарды стали любимой темой гостей и знакомых маркизы, что только не сочинялось про них, как и про следующее увлечение Казати — змей. Известен случай, когда в 1915 году во время путешествия в Америку на лайнере «Левиафан» исчез удав маркизы. И она, едва пережив эту потерю, по прибытии в Нью-Йорк тут же попросила купить нового удава...

Несмотря на бесконечные разговоры о ее чудачествах, Венеция, похоже, безоговорочно приняла созидательницу эпатажа (недовольными оставались лишь соседи): как только на водах Большого канала появлялась гондола, в которой Луиза восседала в умопомрачительных нарядах в обнимку с гепардами, — публика стыла от восторга. Вскоре Казати слилась с атмосферой города настолько, что устраивала балы прямо на площади Сан-Марко. Разве мог отыскаться во власти города такой смельчак, который решил бы что-либо запретить Казати?

Чаша с цветами

К гепардам и удавам нужно обязательно добавить восковую фигуру маркизы — иначе перечень ее чудачеств окажется неполным. Перед тем как изготовить свою точную копию из воска, Казати купила еще одну куклу — копию несчастной баронессы Марии Вечеры, которую в действительности в 1889 году в замке Майерлинг застрелил ее возлюбленный принц Рудольф (сын императора Франца Иосифа I). Казати имела обыкновение поочередно усаживать этих кукол за стол. Представьте состояние гостей, входящих в комнату для ужина и занимающих места по соседству с ними. Свою собственную копию Луиза просила одевать так же, как себя. Для чего ей нужны были эти куклы? Как инструмент для розыгрыша? А может быть, увлекаясь магией, она отводила им другую роль? Интересно узнать, какие глаза были у куклы-копии маркизы, могли ли они быть похожими на ее настоящие? Говорят, что блеск последних объяснялся просто: Луиза закапывала себе капли из белладонны, а потом подводила глаза углем (отчего и испугался упомянутый выше Рубинштейн), да еще и наклеивала пятисантиметровые ресницы.

Зато какими эти черно-зеленые очи получались на полотнах Альберто Мартини, Джованни Больдини, Кеса ван Донгена, который создал серию портретов Казати! На одном из них («Чаше с цветами») Луиза, изображенная подле чаши, сама источает необыкновенный аромат соблазна. Ван Донген настолько воспылал к ней, что отказался продавать свои работы и возвращался к ее образу на протяжении семи лет. А в 1921 году он даже поселился в палаццо Деи Леони, убежав от парижских критиков. Их роман-сотрудничество оказался, как и в случае с поэтом Д"Аннунцио, бесконечно плодотворным: они питались энергией, страстями и плодами воображения друг друга. Хотя вряд ли можно сравнивать ее недолгие отношения с Ван Донгеном с романом длиною в жизнь — с Д"Аннунцио. Где бы ни жила Луиза, она непременно возвращалась к своему поэту, привозила подарки, открытки, в момент отсутствия писала ему отовсюду. Однажды ее подарок-послание превзошел все ожидания. Маркиза отправила поэту посылку с черепахой, приобретенной в гамбургском зоопарке. А поэт «ответил» ей небольшим черным аллигатором, во всяком случае, так говорили их знакомые. Черепаха Хели прожила у Д"Аннунцио почти пять лет, но потом, прямо перед приездом маркизы, — и надо же такому случиться — она объела туберозы в саду его особняка и отравилась. Зная, как опечалится дорогая сердцу Кора, поэт заказал Хели золотые доспехи и уложил ее в этом обличье на атласную подушку. Видимо, предполагая, что эффект от этого зрелища несколько скрасит Луизе горечь потери.

Экстравагантность под занавес

Маркиза окончательно рассталась с супругом в 1914 году, а официальный развод получила лишь в 1924-м. Кристине в 1914-м исполнилось 13 лет, она осталась с матерью. Хотя что означает «осталась»? Дочь сначала жила в строгом римско-католическом монастыре, а потом училась в Оксфордском университете, который так и не окончила. А карнавал жизни Луизы по-прежнему продолжался, правда, теперь с меньшим размахом: увеселительные мероприятия европейского бомонда сократились в связи с Первой мировой войной. А после войны мир и вовсе стал другим, и это не могла не почувствовать Казати. Изменился и ее образ жизни, хотя, конечно, менее эксцентричной она не стала.

Судьба Кристины оказалась совсем непохожей на судьбу матери. В 1925 году она вышла замуж за Фрэнсиса Джона Кларенса Уэстерна Плантагенета, виконта Гастингса, вопреки воле родителей возлюбленного и обосновалась в Англии. Ее супруг занимался живописью и даже создал впоследствии портрет своей скандально известной тещи. В 1928 году Кристина родила девочку, которую назвали Мурея.

Внучка маркизы сыграет в ее закатной жизни особую роль: она одна из немногих будет рядом с Луизой в старости. Кристина расстанется с Гастингсом, выйдет замуж второй раз, но уйдет из жизни в 51 год. Так, постепенно близкие люди будут покидать маркизу…

Проказы графа Калиостро

Особо громкую и подчас скандальную славу Казати придали события, связанные с чередой ее балов 1927 года. Один из них, майский (он, правда, оказался, наиболее «тихим»), запечатлела помощница Айседоры Дункан Мэри Дести в книге «Нерассказанные истории»: «Мы прибыли около полуночи в страшное ненастье. Нам показалось, перед нами возникло сказочное видение. Дом был окружен вереницей крохотных электрических лампочек… По тропинкам сновали лакеи в роскошных, шитых золотом камзолах, атласных штанах и шелковых чулках. В доме, невзирая на потоп, собрались все звезды «Комеди Франсез» и самые знаменитые поэты и художники того времени. Прием воистину поражал великолепием… Росту в этой худой женщине (маркизе. — Прим. ред.) было что-нибудь метр восемьдесят, и вдобавок она надела очень высокую черную шляпу, усеянную звездами. Лица было не видно под маской, из-под которой сверкали под стать бриллиантам, усыпавшим руки, шею и плечи, огромные глаза. Как сомнамбула, прошла она по залам, раскланиваясь со всеми, будто одна из приглашенных…» Это называлось балом Золотой розы. Далее Мэри Дести отмечает, что в память об увиденном великолепии она долго хранила золотую розу, внутри которой находилась крошечная капсула с розовой эссенцией — золотые цветки раздавали гостям перед разъездом. Этот бал прошел на удивление спокойно, а вот другой — в память о графе Калиостро, устроенный месяцем позже, провалился. Он готовился в парижском особняке Казати — Пале-Роз, принадлежавшем до нее графу Роберу де Монтескью. Приготовления к празднику были грандиозными. Перед приездом гостей дворцовый сад был уставлен горящими факелами, столы изобиловали яствами, прислугу нарядили в парики и костюмы, соответствующие духу времени великого чародея. Кого здесь только не было! Петр Великий, Мария Антуанетта, граф Д"Артуа… Но действо развернули вспять сами силы природы, началась такая гроза, что молния, казалось, вот-вот спалит всех присутствующих. Возникла жуткая паника, и гости в ужасе стали разбегаться во все стороны прямо по потокам воды, да еще и поливаемые сверху. Все смешалось: костюмы, кринолины, парики, грим растекался по их лицам ручьями. Это было страшное зрелище.

Оплатить все счета за этот маскарад Луиза сможет с большим трудом, изыскивая средства уже из остатков своего состояния.

И с этого момента ее долги неуклонно росли. С молотка пошло сначала содержимое дворца, а потом и само сооружение, а главное — необыкновенный «Эрмитаж» Казати, где, говорят, насчитывалось около 130 посвященных ей работ. И если представить, какие имена присутствовали в этой галерее, то можно составить представление о величине долга. Хотя маркиза никогда не умела быть рачительной, чего стоят такие факты, что она могла расплачиваться с таксистом драгоценными камнями. Кстати, одну из золотых газелей приобрела в то время Коко Шанель…

В 1938 году умер ее самый задушевный друг — Д"Аннунцио. На его похороны Казати не поехала. Может быть, помнила тот факт, что поэт не откликнулся на ее просьбу о займе перед аукционом в Пале-Роз. Но какая же должна была быть сумма этого займа?! Маркиза не вдавалась в такие подробности. А может быть, она просто не хотела видеть его мертвым, не было ее и на похоронах дочери…

В преклонном возрасте маркиза продолжала оставаться Луизой Казати и все так же как магнитом притягивала к себе людей. Последние пятнадцать лет не единожды проверили ее на прочность, и она не изменила своей жажды жизни. Как пишут биографы, Скот Д. Райерссон и Майкл Орландо Яккарино, обстановка, в которой она пребывала, совершенно не походила на прежнюю. Некогда одна из самых богатых женщин Европы довольствовалась диваном, набитым конским волосом, старой ванной и сломанными часами с кукушкой. При этом Казати продолжала развлекать себя и навещавших ее друзей, число которых сильно сократилось: она составляла коллажи из газетных и журнальных вырезок. И ее творчество как всегда было проникнуто выдумкой и оригинальностью.

1 июня 1957 года Луиза Казати стала частью вечности. Она умерла за любимым развлечением — по окончании спиритического сеанса. Внучка одела ее в легендарный леопардовый костюм, последний друг маркизы, Сидни Фармер, принес для нее новые накладные ресницы, а также чучело любимого пекинеса, который приютился в ногах дражайшей хозяйки.

Прекрасная маркиза покоится в Лондоне на Бромптонском кладбище.

_______________________________________________________________________________________________________________________________

Из воспоминаний Феликса Юсупова о Луизе Казати (Мемуары Феликса Юсупова, глава 2. "...Ужин у маркизы Казати с Габриеле д"Аннунцио" 1920)

"...С Луизой Казати познакомиться я не успел, но слышал о ней много. Имя ее было известно в эмигрантских кругах. Рассказы о ее чудачествах сильно занимали мое воображение. Я, конечно, отправился, ожидая, что будет любопытно. Действительность превзошла ожидания.

В гостиной, куда ввели меня, у камина на тигровой шкуре возлежала писаная красавица. Газовая материя обволакивала ее тонкий стан. У ног ее сидели две борзых, черная и белая. Завороженный зрелищем, я не сразу заметил второго присутствующего - итальянского офицера, пришедшего прежде меня. Хозяйка подняла на меня дивные, с пол-лица, глаза и ленивым змеиным движением протянула мне руку, унизанную перстнями с громадными жемчужинами. Сама ручка была божественна. Я склонился поцеловать ее, предвидя по интересному началу захватывающее продолжение..."

_______________________________________________________________________________________________________________________________

Несколько живописных портретов Луизы Казати

http://www.marchesacasati.com/ - сайт, посвященный Л. Казати