Старт в науке. Корней Чуковский: Живой как жизнь Корней чуковский живой как жизнь краткое содержание

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF

Введение

Откуда появилось выражение "Живой, как жизнь"? Так называется книга Корнея Чуковского. Он посвятил ее истории развития русского языка, культуре речи, "мнимым и подлинным" болезням слов. Эта книга впервые издана в 1961г и стала классикой, основополагающим трудом. Готовясь к презентации, я перечитала несколько книг по той же теме и выяснила, что они во многом опираются на опыт К.Чуковского. Поэтому эта книга была взята мной за основу.

Актуальность проблемы

Язык - такой же живой, организм, как и человек. Развитие языка - это, например, обогащение лексического запаса, переход из одной части речи в другую, устаревание слов, расширение значения слова,и многое другое. Печально, когда язык перестает развиваться. Ведь некоторые древние языки сейчас умирают вместе с их носителями. Поэтому каждая нация должна заботиться о развитии своего языка, знать и уважать его.

Цели работы:

Показать, что русский язык живой и может развиваться.

Выяснить, какие болезни могут присутствовать у русского языка?

Доказать, что русский язык возможно лечить.

Задачи работы:

Изучить книгу К.Чуковского «Живой как жизнь» и труды других авторов на эту тему.

Показать на примерах, что русский язык - живой и развивается.

Подобрать афоризмы, стихи, песню про русский язык.

Выяснить, какими болезнями страдает русский язык.

Определить, какие болезни мнимые, а какие - подлинные.

Показать основные направления борьбы с болезнями русского языка.

Доказать, что болезни русского языка возможно лечить своими силами.

Методы, применяемые в подготовке моей работы:

Собственные рассуждения

Просмотр книг по моей теме

Беседы с преподавателями русского языка нашей школы

Использование интернета

Анкетирование школьников моего класса на тему: «Можно ли сказать, что русский язык живой?» и «Что, на ваш взгляд, требует удаления из русской речи?»

Беседы со случайными прохожими на тему «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?»

Основная часть

Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук,

то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг,

и право, иное названье еще драгоценнее самой вещи

Русский язык живой

«Когда читаешь биографии слов, окончательно утверждаешься в мысли, что русский язык, как и всякий здоровый и сильный организм, весь в движении, в динамике непрерывного роста» К.Чуковский

Диковинная биография слова «семья» . Слово "семья" сначала обозначало “коллектив родни”, затем рабов и челядь, а потом - жену. Причем одновременно с этим значением (семья-жена) сохранялось и то — основное — значение (семья-родня). Впоследствии первое из этих значений было отброшено и забыто. Говорят, оно доживает свой век кое-где на Дону да в Поволжье.

Интересная "родословная" и у слова "кавардак". Сначала так называлось очень изысканное блюдо XVII века, горячо любимое боярами. Потом кавардаком начали называть острую боль в животе, причиняемой скверной болтушкой (солдатские повара бросали в котёл нечищенную рыбу в песке, лук, сухари, кислую капусту и все, что было под рукой). И только потом "кавардак" обрёл знакомое всем значение "сумятица, беспорядок".

«Эти трансформации - естественные, язык растёт и развивается, и противостоять этому невозможно и даже глупо» К.Чуковский. Прежние смысловые значения слов — исчезают бесследно, язык движется вперед без оглядки — в зависимости от изменений социального строя, от завоеваний науки и техники и от других разнообразных причин.

Посмотрев в современный словарь, вы прочтете, что щепетильный — это “строго принципиальный в отношениях с кем-нибудь”. Между тем во времена Пушкина это значило “галантерейный, торгующий галантерейными товарами: галстуками, перчатками, лентами, гребенками, пуговицами”.

А если взять слово плакат. Кто не знает этих уличных, ослепительно ярких, разноцветных картин, нарисованных с агитационными или рекламно-коммерческими целями? Мы так привыкли к плакатам, к плакатной живописи, плакатным художникам, что нам очень трудно представить себе то недавнее время, когда плакатами назывались... паспорта для крестьян и мещан.

Но одновременно с этим в жизни языка чрезвычайно могущественна и другая тенденция прямо противоположного свойства, столь же важная, столь же полезная. Она заключается в упорном и решительном сопротивлении новшествам, в создании всевозможных плотин и барьеров, которые сильно препятствуют слишком быстрому и беспорядочному обновлению речи.

Как сильно буря ни тревожит

Вершины вековых древес,

Она ни долу не положит,

Ни даже раскачать не может

До корня заповедный лес.

(Некрасов, II, 461)

Даже в те эпохи, когда в язык проникает наибольшее число новых оборотов и терминов, а старые исчезают десятками, он в главной своей сути остается все тем же, сохраняя в неприкосновенности золотой фонд и своего словаря и своих грамматических норм, выработанных в былые века.

"Иноплеменные слова" - это первый недуг русского языка

Так называют тяготение русского языка к иностранным словам.

Многие считали, что иностранные слова нужно изгнать как можно быстрее. Но есть примеры иноплеменных слов, которые давно уже стали русскими: алгебра, алкоголь, чулок, артель, митинг, руль, рельсы, наивный, серьезный... "Неужели можно выбросить их из живой русской речи?" - спрашивает Чуковский. При этом он радуется тому, что многие иностранные слова не прижились в обиходе и не вытеснили исконно русские. Например, некогда популярное "фриштикать" никогда не придёт на язык обычному человеку. Вместо этого мы "завтракаем".»

И, конечно, это превосходно, что такое обрусение слов происходит и в наши дни, что аэроплан заменился у нас самолетом, геликоптер — вертолетом, голкипер — вратарем, а шофер — водителем.

Многие пугаются такого засилья «иностранщины», но очень верно сказано об этом у Пушкина: “Истинный вкус состоит не в безотчетном отвержении такого-то слова, такого-то оборота, а в чувстве соразмерности и сообразности” . См приложение 1

"Умслопогасы" - вторая «мнимая болезнь» русского языка

Так называются модные словесные сокращения. «Мнимая болезнь» - потому что не в состоянии испортить русский язык. Именно сокращения показывают, насколько важна умеренность во всем. Например, такие сокращения, как МХАТ, ЗАГС, управдом, сберкасса, трудодень ничуть не испортили русскую речь. Но мода на сокращения породила и множество "монстров". Твербуль Пампуш в самом деле - Тверский бульвар, памятник Пушкину. Массово сокращали имена - Петр Павлович превращался Пе Па. Но хуже всего были сокращения-паллиндромы Облупрпромпродтовары, Росглавстанкоинструментснабсбыт, Ленгоршвейтрикотажпромсоюз, Ленгорметаллоремпромсоюз и другие такого типа. Из этого нужно также сделать вывод: все упирается в чувство стиля и соразмерности.

В словах, доселе незнакомых,

Запечатлен великий год —

В коротких Циках, Совнаркомах

И в грузном слове Наркомпрод.

Дивлюсь словесному цветенью,

И все б внимал! И все б глядел!

Слова ложатся вечной тенью

От изменяющихся дел

[Э. Герман, Стихи о Москве. 1922, стр. 23, 24.].

Наряду с умслопогасами в современную русскую речь проникли и другие словесные формы, тоже вызванные стремлением к ее экономии. Такие усечённые слова или“обрубки”, как кино, кило, авто и др., прочно вошли в наш литературный язык, и нет никакого резона изгонять их оттуда. И кто потребует, чтобы вместо чудесного “обрубка” метро мы говорили метрополитен? См приложение 2

"Вульгаризмы» - третья болезнь такая же мнимая, как и первые две

Так называют засорение речи непристойными грубостями.

Такие жаргонизмы как "фуфло", "вшендяпился" (вместо "влюбился"), "чувиха", "кадришка" (вместо "девушка"), "лобуда", "шикара" и прочее оскверняют не только русский язык, но и понятия, которые обозначают ими молодые люди. «Чувак, который вшендяпился в кадришку», испытывает далеко не те возвышенные чувства любви, которые описаны в стихах Александра Блока.

Вот пример литературной беседы, которую вели в библиотеке три школьника, выбиравшие интересную книгу:

— Возьми эту: ценная вещь. Там один так дает копоти!

— Эту не бери! Лабуда! Пшено.

— Вот эта жутко мощная книжка

Интересный пример также приводит М. Кронгауз в своей книге «Русский язык на грани нервного срыва» «Во время сессии ко мне пришли две студентки, не получившие зачет, и сказали: «Мы же реально готовились». «Тогда не поставлю», - ответил я, поддавшись эмоциям. Я люблю своих студентов, но некоторые их слова меня раздражают. Вот краткий список: блин, в шоке, вау, по жизни, ну и само реально, естественно. Дорогие студенты, будьте внимательны, не употребляйте их в сессию». Этот случай говорит нам о том, что все неправильные слова и речевые обороты должны искореняться. И как раз разговорная речь является индикатором роста или упадка культур.

«Цинизм выражений всегда выражает циничную душу» Герцен

Таким образом, чтобы добиться чистоты языка нужно сражаться за чистоту человеческих чувств и мыслей. См приложение 3

«Надеюсь, что всякий, кто внимательно прочитал предыдущие главы, не мог не согласиться со мною, что болезни эти в большинстве случаев действительно мнимые. Русскому языку не нанесли существенного ущерба ни проникшие в него иностранные термины, ни так называемые “умслопогасы”, ни студенческий, ни школьный жаргон» К.Чуковский

"Канцелярит" - настоящая болезнь русской речи.

Именно книга Корнея Чуковского "Живой как жизнь" дала название единственной настоящей "болезни" русской речи - канцеляриту. Это использование в повседневной речи слов и выражений, применяемых для написания деловых бумаг. Этот термин используют лингвисты, в том числе и переводчица Нора Галь в книге "Слово живое и мертвое". Канцелярит - это язык бюрократии, деловых бумаг и канцелярий. Все эти "вышеизложенное", "выдана данная справка", "указанный период", "на основании сего", "и посему", "за неимением", "ввиду отсутствия", "что касается" прочно заняли свое место в деловой документации. Но проблема в том, что канцелярит проник в обычный разговорный язык. Теперь вместо "зеленый лес" начали говорить "зеленый массив", обычная "ссора" стала "конфликтом", и прочее. Многие считают, что каждый культурный, хорошо воспитанный человек должен иметь такие слова в своем лексиконе. Сказать в радиоэфире "Прошли сильные дожди" считается простоватым и некультурным. Вместо этого звучит "Выпали обильные осадки".

К сожалению, и сегодня проблема канцелярита не исчезла. Сегодня эта болезнь укрепила свои позиции ещё больше. Ни один учёный не сможет защитить диссертацию, написанную простым, понятным языком. В обиходе мы постоянно вставляем канцелярские фразы, сами того не замечая. Так живая, сильная, искрящаяся русская разговорная речь превращается в серую и сухую. И это единственная болезнь языка, с которой нужно бороться.

Вот как об этой болезни высказывается К.Чуковский: «Имя недуга — канцелярит (по образцу колита, дифтерита, менингита)… Запомните, что рекомендуемые здесь формы речи надлежит употреблять исключительно в официальных бумагах. А во всех других случаях-в письмах к родным и друзьям, в разговорах с товарищами, в устных ответах у классной доски — говорить этим языком воспрещается. Не для того наш народ вместе с гениями руского слова — от Пушкина до Чехова и Горького — создал для нас и для наших потомков богатый, свободный и сильный язык, поражающий своими изощренными, гибкими, бесконечно разнообразными формами, не для того нам оставлено в дар это величайшее сокровище нашей национальной культуры, чтобы мы, с презрением забросив его, свели свою речь к нескольким десяткам штампованных фраз»

Пример К.Чуковского: письмо, которое одна восьмилетняя школьница написала родному отцу:

“Дорогой папа! Поздравляю тебя с днем рождения, желаю новых достижений в труде, успехов в работе и личной жизни. Твоя дочь Оля”.

Отец был огорчен и раздосадован:

— Как будто телеграмму от месткома получил, честное слово.

Конечно, невозможно считать шаблоны человеческой речи всегда, во всех случаях жизни свидетельством ее пустоты. Такие трафареты, как “здравствуйте”, “прощайте”, “добро пожаловать”, “милости просим”, “спит как убитый” и пр., мы всегда говорим по инерции, не вдумываясь в их подлинный смысл. Но есть такие житейские случаи, когда словесные трафареты немыслимы.

Молодой человек, проходя мимо сада, увидел у калитки пятилетнюю девочку, которая стояла и плакала. Он ласково наклонился над ней и сказал:

— Ты по какому вопросу плачешь?

Чувства у него были самые нежные, но для выражения нежности не нашлось человеческих слов. Человек вроде бы говорит от души, а вокруг него рассыпается холодная словесная пыль. См приложение 4

Главная беда заключается в том, что канцелярская речь по своей ядовитой природе склонна отравлять и губить самые живые слова. Как бы ни было изящно, поэтично и выразительно слово, чуть только войдет оно в состав этой речи, оно совершенно утрачивает свой первоначальный человеческий смысл и превращается в нудный шаблон.

Школьная словесность

Речь идёт о том, что сочинения школьников больше похожи на трафарет и представляют собой повторение одних и тех же слов и понятий. Например, «М. Шолохов отлично показал... Он показал нам, как... Писатель отлично показал нам классовую борьбу... Он показал нам столкновение лицом к лицу... М. Шолохов в особенности хорошо показал нам казаков, которые... Автор при помощи этого образа указывает, что... Книга показала нам, как, преодолевая все препятствия...” и т. д.». Показал и раскрыл, и еще показал, и еще, и еще. Словно исчез, позабылся весь русский язык с его великолепным богатством разнообразнейших слов, и уцелели только два-три десятка стандартных словечек и фраз, которые и комбинируются школьниками. См приложение 5

Таким образом, подлинная грамотность не только в правильном написании и произнесении слов. «Когда нам удастся уничтожить вконец бюрократические отношения людей, канцелярит сам собою исчезнет. Облагородьте нравы молодежи, и вам не придется искоренять из ее обихода грубый и беспардонный жаргон. Так оно и будет, я уверен» К.Чуковский

Уродства речи

“Отседова можно сделать вывод”, «— Ляжь!», «— Сейчас я поброюсь и выйду!», «— Не раздевай пальта!»

“В нашей стране, — справедливо говорил Павел Нилин, — где широко открыты двери школ — и дневных и вечерних, — никто не может найти оправдание своей неграмотности” [“Новый мир”, 1958, № 4]. Поэтому нельзя допустить, чтобы русские люди и впредь сохраняли в своем обиходе такие уродливые словесные формы, как «булгахтер, ндравится, броюсь, хочем, хужее, обнаковенный, хотит, калидор». См приложение 7

Языковая бессмыслица: нелепица или причуды русской речи?

Хорошо знакомые выражения: «тусклая музыка», «кричащие краски», «ужасно весело», « страшно красиво» звучат несколько странно из-за несочетаемости слов, порой обозначающих противоположные вещи. Но разве живой русский язык определяются исключительно логикой?

Например, привычные слова «правнук, правнучка». Ведь «пра» обозначает глубокую древность, а правнук наоборот наиболее молодой потомок. Или «чернила», то есть чёрная (чернящая) жидкость. Почему же мы говорим: синие или красные чернила. Всё это свидетельствует о том, что язык не математика и в каждом живом языке укоренилось немало «нелепиц», которые давно узаконены временем.

Нельзя искоренить в нашей речи и другие формулы «стыд и срам», «целиком и полностью», «ни свет ни заря», «житье-бытьё», «вокруг да около» . Хотя каждому ясно, что «стыд» это то же что «срам», а «полностью» значит «целиком». Формирование речи определяется не только законами логики, но и требованиями музыкальности, красоты и художественности.

Живые языки могут «забывать» первоначальное значение некоторых слов. Но для того, чтобы это слово гармонично влилось в современный русский язык необходимо одно: чтобы забвение было массовым, всенародным. Таково, например, слово опростоволоситься. «Опростоволосилась» - говорила о себе деревенская баба, снявшая с головы традиционный платок. Но теперь это значение совсем позабылось, и уже никто не замечает, что в этом слове присутствуют волосы. Поэтому теперь даже лысый мужчина может сказать о себе:» Я опростоволосился!» Ведь сейчас «опростоволоситься» означает дать маху, остаться в дураках, оплошать.

Но есть в нашей речи свежие, так сказать, молодые бессмыслицы, такие, которые не могут быть оправданы давностью. С ними мы не вправе мириться. Одно дело — забвение первоначального смысла выражений и слов как нормальный исторический процесс, а другое — наплевательское отношение к этому смыслу, внушенное цинизмом и неряшеством. Например, прейскурант цен - это нелепая форма, потому что прейс — это и значит по-немецки цена. Такими же недопустимыми представляются выражения мемориальный памятник, хронометраж времени, памятные сувениры, промышленная индустрия, народный фольклор, — потому что мемория и значит память; хронос и значит время, сувенир и значит памятный подарок, индустрия и значит промышленность; фольк и значит народ, а фольклор — народное творчество. См приложение 6

А вот как говорил известный лингвист Максим Кронгауз в своей книге «Русский язык на грани нервного срыва» , где автор исследует состояние современного русского языка, перенасыщенного новыми словами, зависящими от Интернета, молодёжи, моды: «Самое заметное из изменений, происходящих в языке, - это появление новых слов и - чуть менее яркое - появление новых значений… Например, названия животных - мышь, собачка - приобрели новые, «компьютерные» значения, причем совершенно разными путями».Ну, с мышью все понятно, это значение всем хорошо известно «специальное устройство, позволяющее управлять курсором и вводить разного рода команды». Компьютерная мышь вначале была действительно похожа на обычную и по форме, и по хвостику-проводу, и по тому, как бегала по коврику.

А вот собачку в качестве названия для @, значка электронной почты, придумал сам русский язык (точнее, неизвестный автор, или, как в таких случаях говорят, народ). Опять же подобрал нечто похожее, изобрел новую метафору, хотя, надо сказать, сходство с собачкой весьма сомнительно. Иностранцы поначалу недоумевают, но потом обреченно принимают странную русскую метафору

Таким образом, 1) есть прекрасное подтверждение творческого характера русского языка в целом, и 2) видно, что у русского языка очень мощные защитные ресурсы, которые состоят не в отторжении заимствований, а в их скорейшем освоении.

Результаты исследований и их обсуждение

Видео опрос учителей нашей школы на тему: «Волнует ли вас проблема засорения русского языка?»

Результаты опроса учителей нашей школы

Что в современном русском языке вызывает у Вас беспокойство?

Уродства речи (неправильное ударение, искажение слов))

Ненормативная лексика

Смешивание стилей (использование деловых слов в повседневной речи и др)

Скудный словарный запас (использование смс-сообщений, интернет общение)

Анкетирование школьников

Проведено анкетирование школьников 7«Б» и 8«А» класса нашей школы.

51 ученик принял участие в анкетировании.

Опросник для школьников см приложение 8

Волнует ли вас проблема засорения русского языка? См диаграмма приложение 9

Хотели бы Вы общаться между собой грамотно ? См диаграмма приложение 10

Какие слова Вы употребляете наиболее часто? См диаграмма приложение 11

«Короче» - сразу заставляет собеседника задуматься, а будет ли дальнейшая информация интересной, иначе зачем её сокращать?

См диаграмма приложение 13

Видео опрос случайных прохожих на тему: «Волнует ли вас проблема засорения русского языка?»

Сравнение ответов взрослых и школьников на вопрос «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?». См диаграмма приложение 14

См диаграмма приложение 15

Почему люди не поправляют окружающих? Наиболее частые ответы:

Все-равно не поймут

А вдруг грубо ответят

Неудобно

Считаю это бестактностью

Культурный человек не будет поправлять.. .

Я могу поправить только близких людей

Но, если не мы, то кто же? См приложение 16

«Тотальный диктант»

Цель: пробудить интерес к повышению грамотности.

Масштабное событие. В 2017 году в акции приняло участие 866 городов России и мира. Ежегодная образовательная акция. Существует уже 14 лет.

Акция «Тотальный диктант» в г.Светлогорске прошла 16 апреля 2016 г Моя семья приняла участие в этой акции. См приложение 17

Заключение

1) Мы увидели, что К.И. Чуковский в своей книге «Живой как жизнь» анализирует состояние русского языка и приводит семь основных проблем русского языка: иностранщина, вульгаризмы, засоренность диалектами и наоборот изгнание их из своей речи, ханжеские вкусы, но основное - это канцелярит и сложносоставные слова.

2) Анализируя состояние русского языка и нашей речи вместе приходим к неутешительным выводам: мы сами искажаем и уродуем наш великий и могучий язык.

Русский язык красив, богат, многозначен и способен к видоизменениям. Это утверждение принимается без возражений. Но можно ли считать, что его потенциал неистощим? Любите русский язык и оберегайте его от искажений, помните, что этот могучий язык был дан великому народу.

«По-русски говорите, ради Бога! Введите в моду эту новизну.» (А.М. Жемчужников.)

Напечатать списки неправильных и правильных слов на обложках школьных тетрадей

Указывать слова, калечащие наш язык, на почтовых открытках, на конвертах.

Во время просмотра фильмов показывать киножурнал «Почему мы так говорим?» или «Учись правильно говорить».

О том, как нельзя говорить, следовало бы печатать на наклейках спичечных коробок, на коробках для конфет и печенья.

Существенный вклад может внести массовые органы печати, если они заведут у себя постоянный отдел «Как не следует говорить и писать».

Возможно, создание особой общественной организации, ратующей за чистоту языка. Например, учредить «Всероссийское общество любителей русского языка». Общество должно иметь отделения и первичные организации при всех без исключения учреждениях, предприятиях, учебных заведениях, а также должно быть массовой организацией, и доступ в члены общества — неограничен.

Необходим организационный комитет или инициативная группа по борьбе за речевую культуру в каждом регионе России. К такой организации примкнут сотни тысяч активных борцов за высокую речевую культуру.

Сделать ежегодный праздник (24 мая в России отмечается День славянской письменности и культуры) выходным днём и приурочить к нему обязательные мероприятия, способствующие очищению русского языка.

Организовать сеть уголков грамотности, которые должны стать центрами насаждения культуры родного языка в учреждениях, на предприятиях, в учебных заведениях, включая детсады.

Распространять опыт “борьбы с малограмотностью” каждому на своём месте работы или учёбы. Например, составить и распространить у себя в школе список слов, чаще всего искажаемых при написании и произношении.

См приложение 18

Но даже если воплотить в жизнь все эти меры, их всё равно будет недостаточно. «Ведь культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего интеллекта. Иной и пишет и говорит без ошибок, но какой у него бедный словарь, какие замусоленные фразы!» - говорит нам К.Чуковский. Здесь нужны другие, более длительные, более широкие методы. Нужно поднять общую культуру, и тем самым повысить культуру своего языка. И в этой горячей борьбе за нашу словесную культуру должен участвовать каждый!

Словарик

Выводы:

Я подтвердила тот факт, что русский язык - живой как жизнь.

Я выяснила, что у русского языка присутствуют болезни: мнимые и подлинные.

Я доказала, что русский язык можно лечить. Стоит лишь только захотеть!

4) Я довольна, что большинство людей волнует проблема засорения русского языка.

4) Я считаю, что необходимо всё-таки поправлять окружающих, если они делают ошибки в речи.

«Я люблю свой родной язык:

Он понятен для всех,

Он певуч,

Он, как русский народ, многолик,

Как держава наша, могуч!» (А. Яшин).

Песня о русском языке «Говорим на русском языке».См приложение 19

Музыка: Григорий Васильевич Гладков, Слова: Ольга Анатольевна Александрова

Русских слов глубокое теченье

Дарит силу песенной строке.

Ах, какое это наслажденье —

Говорить на русском языке!

Список использованной литературы

К.И. Чуковский «Живой как жизнь», М., 1982

Н. Галь «Слово живое и мертвое», М., 2001

М.Кронгауз «Русский язык на грани срыва», М., 2009

Интернет сайты

«Электронная библиотека» http://modernlib.ru/books/chukovskiy_korney_ivanovich/zhivoy_kak_zhizn

Официальная страница Норы Галь: http://www.vavilon.ru/noragal

Приложение 1

Приложение 2

Приложение 3

Приложение 4

Приложение 5

Приложение 6

Приложение 7

Приложение 8

Опросник для школьников

1) Волнует ли вас проблема засорения русского языка?

2) Хотели бы вы общаться между собой грамотно?

а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю

3) Нужно ли применять правила русского языка для общения в интернете?

а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю

4) Какие слова вы употребляете наиболее часто? (подчеркнуть)

типа, как бы, короче, круто, блин, ну это, так вот

5) Поправляете ли вы окружающих, если они делают ошибки в речи?

а)да, б)скорее да, в)скорее нет, г)нет, д)не знаю

Приложение 9

Волнует ли вас проблема засорения русского языка?

Вывод: большинство школьников проблема засорения русского языка волнует.

Приложение 10

Хотели бы Вы общаться между собой грамотно?

Вывод: большинство школьников хотели бы общаться между собой грамотно.

Приложение 11

Какие слова Вы употребляете наиболее часто?

Приложение 12

Приложение 13

Поправляете ли Вы окружающих, когда они делают ошибки в речи?

Вывод: больше половины школьников замечают, но не поправляют окружающих, когда те делают ошибки в речи

Приложение 14

Сравнение ответов взрослых и школьников на вопрос «Волнует ли Вас проблема засорения русского языка?».

Вывод: как и ожидалось, для взрослых проблема засорения русского языка более актуальна.

Приложение 15

Поправляете ли Вы окружающих, когда они делают ошибки в речи?

Вывод: но взрослые только иногда поправляют окружающих, когда те делают ошибки в речи.

Приложение 16

Приложение 17

Приложение 18

Книга "Живой как жизнь" К.И. Чуковского представляется как публицистическое исследование русского языка.

В первой главе Чуковский представляет читателю пожилого юриста и академика Анатолия Кони. Тот очень щепетильно относился к русскому слову и всегда возмущался, когда слышал употребление слова в непригодном для него контексте. Например, «обязательно» Кони воспринимал в значении «с уважением, любезно», когда все вокруг употребляли его в привычной для нас сейчас семантике «непременно». Воспитанный на старых нормах языка человек не мог примириться с его изменениями.

Устаревшие толкования слов редко возрождаются. Так привычное слово «семья» когда-то подразумевало слуг и рабов феодала, потом стало заменой понятию «жена». Язык непрерывно двигается, и бороться с этим глупо. Но нельзя, пеняя на вечное его изменение, пренебрегать нормами речи.

Заимствование иностранных слов в 1960-ые вызывало беспокойство у образованных людей, но Чуковский не считал их опасными. Есть много слов, накрепко прижившихся в речи и настолько благозвучных, что им и не стоит искать русский аналог: нашатырь, соната, купол, вокзал, спорт, наивный и т.д. Неугодные «иноземцы» типа аэроплана и солюции все равно в обиходе заменились на привычные «самолет» и «раствор».

Стилю и соразмерности русского языка нужно соответствовать, составляя и сокращения, которые вошли в моду в советские времена. Вредит русской речи вульгарный молодежный сленг, уничижающий не столько само слово, сколько скрытое за ним понятие.

Чуковский считал болезнью засилье канцелярита в языке. Сухая деловая и научная речь изгоняла из повседневного общения живость и культуру. Он яро спорил с учителями, внедряющими школьникам канцеляризмы, но эта война, как можно судить сейчас, была проиграна.

Картинка или рисунок Живой как жизнь

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Наука любви Овидий

  Поэма Публия Овидия Назона «Наука любви» - своего рода жизненная философия, написанная в стихотворной форме. Произведение написано более 2000 лет назад, но до сих пор темы, затронутые в книге, не потеряли своей актуальности.

• Краткое содержание Доводы рассудка Джейн Остин

  Младшая дочь тщеславного аристократа Уолтера Эллиота, Энн в ранней молодости была влюблена в капитана Фредерика Уэнтуорта, он отвечал взаимностью, но отец не одобрил их союз

• Краткое содержание Носов Приключения Толи Клюквина

  Толя Клюквин ученик четвертого класса. Мальчик очень добрый и общительный, поэтому у него много друзей. Однажды после школы Толя решает сходить в гости к своему хорошему другу, чтобы вместе поиграть в шахматы.

• Краткое содержание Тёркин на том свете Твардовский

  Тёркин оказывается не, как хотели бы читатели, в конторе, на заводе, в ансамбле, а на том свете… Автор сетует, что везде от героя было б больше толка.

• Краткое содержание Ремарк Искра жизни

  В своём романе «Искра жизни», Ремарк описывает ужасающие условия содержания заключенных в концлагерях. Огромное количество людей разных национальностей и разных судеб, по-разному ведут себя, попав в нечеловеческие условия жизни

В нем (в русском языке)все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно.

Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости. Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью. Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.

Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.

Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.

Представьте себе, - говорил он, хватаясь за сердце, - иду я сегодня по Спасской и слышу: “Он обязательно набьет тебе морду!” Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!

Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем.

Между тем нынче во всем Советском Союзе уже не найдешь человека, для которого обязательно значило былюбезно.

Нынче не всякий поймет, что разумел Аксаков, говоря об одном провинциальном враче:

“В отношении к нам он поступал обязательно” [С.Т. Аксаков, Воспоминания (1855). Собр. соч., т. II. М., 1955, стр. 52.]

Зато уже никому не кажется странным такое, например, двустишие Исаковского:

И куда тебе желается,

Обязательно дойдешь.

Многое объясняется тем, что Кони в ту пору был стар. Он поступал, как и большинство стариков: отстаивал те нормы русской речи, какие существовали во времена его детства и юности. Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.

Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или в 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать меж собой о развитии ума и характера.

Откуда вы взяли это несносное развитие ума? Нужно говорить прозябение" [Труды Я.К. Грота, т. II. Филологические разыскания (1852-1892). СПБ. 1899, стр. 69, 82.].

Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:

Не надо, а надобно! Зачем ты коверкаешь русский язык? [В Словаре Академии Российской (СПБ, 1806-1822) есть только надобно.]

Наступила новая эпоха. Прежние юноши стали отцами и дедами. И пришла их очередь возмущаться такими словами, которые ввела в обиход молодежь: даровитый, отчетливый, голосование, человечный, общественность, хлыщ [Ни в Словаре Академии Российской, ни в Словаре языка Пушкина (М., 1956-1959) слова даровитый нет. Оно появляется лишь в Словаре церковнославянского и русского языка, составленном вторым отделением Императорской Академии наук (СПБ, 1847). Слова отчетливый нет в Словаре Академии Российской. Слова голосование нет ни в одном словаре до Даля, 1882. Слово хлыщ создано Иваном Панаевым (наравне со словом приживалка ) в середине XIX века. См. также Труды Я.К. Грота, т. II, стр. 14, 69, 83. ].

Теперь нам кажется, что эти слова существуют на Руси спокон веку и что без них мы никогда не могли обойтись, а между тем в 30-40-х годах минувшего столетия то были слова-новички, с которыми тогдашние ревнители чистоты языка долго не могли примириться.

Теперь даже трудно поверить, какие слова показались в ту пору, например, князю Вяземскому низкопробными, уличными. Слова эти: бездарность и талантливый. “Бездарность, талантливый,-возмущался князь Вяземский, - новые площадные выражения в нашем литературном языке. Дмитриев правду говорил, что “наши новые писатели учатся языку у лабазников” [П. Вяземский, Старая записная книжка. Л., 1929, стр. 264.]

Если тогдашней молодежи случалось употребить в разговоре такие, неведомые былым поколениям слова, как: факт, результат, ерунда, солидарность [Ни слова факт , ни слова результат, ни слова солидарность нет в Словаре Академии Российской.] представители этих былых поколений заявляли, что русская речь терпит немалый урон от такого наплыва вульгарнейших слов.

“Откуда взялся этот факт? - возмущался, например, Фаддей Булгарин в 1847 году. - Что это за слово? Исковерканное” [“Северная пчела”, 1847, № 93 от 26 апреля. Журнальная всякая всячина.].

Яков Гpот уже в конце 60-х годов объявил безобразным новоявленное слово вдохновлять [Труды Я.К. Грота, т. II, стр. 14.]

Даже такое слово, как научный, и то должно было преодолеть большое сопротивление старозаветных пуристов, прежде чем войти в нашу речь в качестве полноправного слова. Вспомним, как поразило это слово Гоголя в 1851 году. До той поры он и не слышал о нем ["Гоголь в воспоминаниях современников”. М. стр. 511.].

Старики требовали, чтобы вместо научный говорили только ученый: ученая книга, ученый трактат. Слово научный казалось им недопустимой вульгарностью. Впрочем, было время, когда даже слово вульгарный они готовы были считать незаконным. Пушкин, не предвидя, что оно обрусеет, сохранил в “Онегине” его чужеземную форму. Вспомним знаменитые стихи о Татьяне:

Никто б не мог ее прекрасной

Назвать; но с головы до ног

Никто бы в ней найти не мог

Того, что модой самовластной

Теперь уже всякому кажется странным, что Некрасов, написав в одной из своих повестей ерунда, должен был пояснить в примечании: “Лакейское слово, равнозначительное слову - дрянь ” [См. “Петербургские углы” в некрасовском альманахе “Физиология Петербурга”, часть 1. СПБ, 1845, стр. 290, и в Полном собрании сочинений Н.А. Некрасова, т. VI. М, 1950, стр. 120.], а “Литературная газета” тех лет, заговорив о чьей-то виртуозной душе, сочла себя вынужденной тут же прибавить, что виртуозный- “новомодное словцо” [“Литературная газета”, 1841, стр. 94: “В игре и в приемах видна душа виртуозная , чтобы щегольнуть новомодным словцом”.].

Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук,
то и подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг,
и право, иное названье еще драгоценнее самой вещи.

Гоголь

Глава 1

СТАРОЕ И НОВОЕ

I

Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости.
Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью.
Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.
Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо .
Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи, и в литературе слово обязательно стало означать непременно . Это-то и возмущало академика Кони.
– Представьте себе, – говорил он, хватаясь за сердце, – иду я сегодня по Спасской и слышу: «Он обязательно набьет тебе морду!». Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!
– Но ведь слово обязательно уже не значит любезно , – пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем.
Между тем нынче во всем Советском Союзе не найдешь человека, для которого обязательно значило бы любезно .
Нынче не всякий поймет, что разумел Аксаков, говоря об одном провинциальном враче:
«В отношении к нам он поступал обязательно».
Зато уже никому не кажется странным такое, например, двустишие Исаковского:

И куда тебе желается,
Обязательно дойдешь.

Многое объясняется тем, что Кони в ту пору был стар. Он поступал, как и большинство стариков: отстаивал те нормы русской речи, какие существовали во времена его детства и юности. Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.
Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или в 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать меж собой о развитии ума и характера.
– Откуда вы взяли это несносное развитие ума ? Нужно говорить прозябение .
Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:
– Не надо , а надобно ! Зачем ты коверкаешь русский язык? 1

А когда Карамзин в «Письмах русского путешественника» выразился, что при таких-то условиях мы становимся человечнее, Шишков набросился на него с издевательствами.
«Свойственно ли нам, – писал он, – из имени человек делать уравнительную степень человечнее ? Поэтому могу [ли] я говорить: моя лошадь лошадинее твоей, моя корова коровее твоей?»
Но никакими насмешками нельзя было изгнать из нашей речи такие драгоценные слова, как человечнее, человечность (в смысле гуманнее, гуманность).
Наступила новая эпоха. Прежние юноши стали отцами и дедами. И пришла их очередь возмущаться такими словами, которые ввела в обиход молодежь:

Теперь нам кажется, что эти слова существуют на Руси спокон веку и что без них мы никогда не могли обойтись, а между тем в 30–40-х годах минувшего столетия то были слова-новички, с которыми тогдашние ревнители чистоты языка долго не могли примириться.
Теперь даже трудно поверить, какие слова показались в ту пору, например, князю Вяземскому низкопробными, уличными. Слова эти: бездарность и талантливый .
«Бездарность, талантливый, – возмущался князь Вяземский, – новые площадные выражения в нашем литературном языке. Дмитриев правду говорил, что “наши новые писатели учатся языку у лабазников”».
Если тогдашней молодежи случалось употребить в разговоре такие неведомые былым поколениям слова, как

факт,
результат,
ерунда,
солидарность 3 ,

представители этих былых поколений заявляли, что русская речь терпит немалый урон от такого наплыва вульгарнейших слов.
«Откуда взялся этот факт ? – возмущался, например, Фаддей Булгарин в 1847 году. – Что это за слово? Исковерканное» 4 .
Яков Грот уже в конце 60-х годов объявил безобразным новоявленное слово вдохновлять .

Даже такое слово, как научный , и то должно было преодолеть большое сопротивление старозаветных пуристов 5 , прежде чем войти в нашу речь в качестве полноправного слова. Вспомним, как поразило это слово Гоголя в 1851 году. До той поры он и не слышал о нем. Старики требовали, чтобы вместо научный говорили только ученый: ученая книга, ученый трактат. Слово научный казалось им недопустимой вульгарностью.
Впрочем, было время, когда даже слово вульгарный они готовы были считать незаконным. Пушкин, не предвидя, что оно обрусеет, сохранил в «Онегине» его чужеземную форму. Вспомним знаменитые стихи о Татьяне:

Никто б не мог ее прекрасной
Назвать; но с головы до ног
Никто бы в ней найти не мог
Того, что модой самовластной
В высоком лондонском кругу
Зовется vulgar (Не могу...
Люблю я очень это слово,
Но не могу перевести;
Оно у нас покамест ново,
И вряд ли быть ему в чести.
Оно б годилось в эпиграмме...

Переводить это слово на русский язык не пришлось, потому что оно само стало русским.
Конечно, старики были не правы. Теперь и слово надо , и слово ерунда , и слово факт , и слово голосование , и слово научный , и слово творчество , и слово обязательно (в смысле непременно ) ощущаются всеми, и молодыми, и старыми, как законнейшие, коренные слова русской речи, и кто же может обойтись без этих слов!
Теперь уже всякому кажется странным, что Некрасов, написав в одной из своих повестей ерунда , должен был пояснить в примечании: «Лакейское слово, равнозначительное слову – дрянь», а «Литературная газета» тех лет, заговорив о чьей-то виртуозной душе, сочла себя вынужденной тут же прибавить, что виртуозный – «новомодное словцо» 6 .
По свидетельству академика В.В. Виноградова, лишь к половине девятнадцатого века у нас получили права гражданства такие слова: агитировать, максимальный, общедоступный, непререкаемый, мероприятие, индивидуальный, отождествлять и т.д.
Можно не сомневаться, что и они в свое время коробили старых людей, родившихся в восемнадцатом веке.
В детстве я еще застал стариков (правда, довольно дряхлых), которые говорили: на бале, Александрийский театр, генварь, румяны, белилы, мебели (во множественном числе) и гневались на тех, кто говорит иначе.
Вообще старики в этом отношении чрезвычайно придирчивый и нетерпимый народ. Даже Пушкина по поводу одной строки в «Онегине» некий старик донимал в печати вот такими упреками:
«Так ли изъясняемся мы, учившиеся по старинным грамматикам? Можно ли так коверкать русский язык?»

II

Но вот миновали годы, и я, в свою очередь, стал стариком. Теперь по моему возрасту и мне полагается ненавидеть слова, которые введены в нашу речь молодежью, и вопить о порче языка.
Тем более что на меня, как на всякого моего современника, сразу в два-три года нахлынуло больше новых понятий и слов, чем на моих дедов и прадедов за последние два с половиной столетия.
Среди них было немало чудесных, а были и такие, которые казались мне на первых порах незаконными, вредными, портящими русскую речь, подлежащими искоренению и забвению.
Помню, как страшно я был возмущен, когда молодые люди, словно сговорившись друг с другом, стали вместо до свиданья говорить почему-то пока .

Или эта форма: я пошел вместо я ухожу . Человек еще сидит за столом, он только собирается уйти, но изображает свой будущий поступок уже совершенным.
С этим я долго не мог примириться.

В то же самое время молодежью стал по-новому ощущаться глагол переживать . Мы говорили: «я переживаю горе», или: «я переживаю радость», а теперь говорят: «я так переживаю» (без дополнения), и это слово означает теперь: «я волнуюсь», а еще чаще: «я страдаю», «я мучаюсь».
У Василия Ажаева в «Предисловии к жизни» в авторской речи:
«И напрасно Борис переживал».
Такой формы не знали ни Толстой, ни Тургенев, ни Чехов. Для них переживать всегда было переходным глаголом. А теперь я слышал своими ушами следующий смешной пересказ одного модного фильма о какой-то старинной эпохе:
– Я так переживаю! – сказала графиня.
– Брось переживать! – сказал маркиз.

По-новому осмыслился глагол воображать.
Прежде он означал «фантазировать». Теперь он чаще всего означает: «чваниться, важничать».
– Он так воображает , – говорят теперь о человеке, который зазнался.
Правда, и прежде было: воображать о себе («много о себе воображает» и т.д.). Но теперь уже не требуется никаких дополнительных слов.

Очень коробило меня нескромное, заносчивое выражение я кушаю . В мое время то была учтивая форма, с которой человек обращался не к себе, а к другим:
– Пожалуйте кушать!
Если же он говорил о себе: «я кушаю» – это ощущалось как забавное важничанье.

Вот уже лет тридцать в просторечии утвердилось словечко обратно – с безумным значением опять .
Помню, когда я впервые услышал из уст молодой домработницы, что вчера вечером пес Бармалей «обратно лаял на Марину и Тату», я подумал, будто Марина и Тата первые залаяли на пса. Но мало-помалу я привык к этой форме и уже ничуть не удивился, когда
услыхал, как одна достопочтенная женщина сообщает другой:
– А Маша-то обратно родила.

Вдруг нежданно-негаданно не только в устную, разговорную, но и в письменную, книжную речь вторглось новое словосочетание в адрес и в очень короткое время вытеснило прежнюю форму по адресу . Мне с непривычки было странно слышать: «она сказала какую-то колкость в мой адрес», «раздались рукоплескания в его адрес».
С изумлением я услышал на днях, как некая студентка (из очень культурной семьи) сказала, между прочим, в разговоре:
– Нюра так смеялась в адрес Кольки.
И как удивился бы Чехов, если бы прочел в одной статье, посвященной постановке его пьесы «Иванов»:
«Актриса Подовалова, по-видимому, оттолкнулась от слов Астрова, сказанных Соней в его адрес».

С такой же внезапностью вошло в нашу жизнь слово волнительно . Я слышал своими ушами, как расторопная красавица в ложе театра игриво говорила двум немолодым офицерам, которые, очевидно, только что познакомились с нею:
– Вот вы волнительный, а вы, извините, совсем неволнительный.
С непривычки это слово удивило меня. Тот, кого она назвала неволнительным , очень огорчился и даже обиделся.
Говорят, это слово идет из актерской среды. Самые большие мастера нашей сцены, Станиславский, Вахтангов, Качалов, охотно применяли его, – правда, не к людям, но к пьесам и книгам.
«Не расстаюсь с томиком Ахматовой, – писал Качалов в 1940 году. – Много волнительного».
И в 1943 году:
«Волнительное впечатление осталось у меня от булгаковского “Пушкина”».
В романе К. Федина «Необыкновенное лето» писатель Пастухов говорит:
«Волнительно! Я ненавижу это слово! Актерское слово! Выдуманное, несуществующее, противное языку».
Мне кажется, Пастухов был не прав. Слово это самое русское.

Вскоре после войны появилось еще одно новое слово – киоскер , столь чуждое русской фонетике, что я счел его вначале экзотическим именем какого-нибудь воинственного вождя африканцев: Кио-Скер.
Оказалось, это мирный «работник прилавка», торгующий в газетном или хлебном ларьке.
Слово киоск существовало и прежде, но до киоскера в ту пору еще никто не додумывался.

Такое же недоумение вызывала во мне новоявленная форма: выбора (вместо выборы ), договора (вместо договоры ), лектора (вместо лекторы ).
В ней слышалось мне что-то залихватское, бесшабашное, забубенное, ухарское.
Напрасно я утешал себя тем, что эту форму уже давно узаконил русский литературный язык.
– Ведь, – говорил я себе, – еще Ломоносов двести лет тому назад утверждал, что русские люди предпочитают окончание а «скучной букве» и в окончаниях слов:

облака , острова, леса вместо облаки, островы, лесы.

Кроме того, прошло лет сто, а пожалуй, и больше, с тех пор, как русские люди перестали говорить и писать: домы, докторы, учители, профессоры, слесари, юнкеры, пекари, писари, флигели и охотно заменили их формами: дома, учителя, профессора, слесаря, флигеля, юнкера, пекаря и т.д. 7 .
Мало того: следующее поколение придало ту же залихватскую форму новым десяткам слов, таким, как бухгалтеры, томы, катеры, тополи, лагери, дизели. Стали говорить и писать: бухгалтера, тома, катера, тополя, лагеря, дизеля и т.д.
Если бы Чехов, например, услышал слова тома , он подумал бы, что речь идет о французском композиторе Амбруазе Тома.
Казалось бы, довольно. Но нет. Пришло новое поколение, и я услыхал от него:

И еще через несколько лет:

выхода, супа, матеря, дочеря, секретаря, плоскостя, скоростя, ведомостя, возраста, площадя 8 .

Всякий раз я приходил к убеждению, что протестовать против тех для меня уродливых слов бесполезно. Я мог сколько угодно возмущаться, выходить из себя, но нельзя же было не видеть, что здесь на протяжении столетия происходит какой-то безостановочный процесс замены безударного окончания ы (и) сильно акцентированным окончанием а (я) .
И кто же поручится, что наши правнуки не станут говорить и писать:

крана, актера, медведя, желудя .

Наблюдая за пышным расцветом этой ухарской формы, я не раз утешал себя тем, что эта форма завладеет главным образом такими словами, которые в данном профессиональном (иногда очень узком) кругу упоминаются чаще всего: форма торта существует только в кондитерских, супа – в ресторанных кухнях, площадя – в домовых управлениях, трактора и скоростя – у трактористов.
Пожарные говорят: факела . Электрики – кабеля и штепселя .
Певчие в «Спевке» Слепцова; концерта, тенора (1863) 9 .
Не станем сейчас заниматься вопросом, желателен ли этот процесс или нет, об этом разговор впереди, а покуда нам важно отметить один многознаменательный факт: все усилия бесчисленных ревнителей чистоты языка остановить этот бурный процесс или хотя бы ослабить его до сих пор остаются бесплодными.
Если бы мне даже и вздумалось сейчас написать: «томы Шекспира», я могу быть заранее уверенным, что в моей книге напечатают: «тома Шекспира», так как томы до того устарели, что современный читатель почуял бы в них стилизаторство, жеманность, манерничанье.

По-новому зазвучало слово вроде . Оно стало значить «словно», «будто», «кажется»:

Они были вроде свои.
Дела твои вроде неплохие.
Вроде ты невзлюбил его.
Все вроде получилось невзначай 10 .

Интересно, что в английской разговорной речи появилась в последнее время такая же форма: «she sort of began» (похоже, что она начала), «I sort of can’t belive it» (я все еще вроде сомневаюсь).

И новое значение словечка зачитал .
Прежде зачитал означало: замошенничал книжку, взял почитать и не отдал. И еще – ужасно надоел своим чтением: «он зачитал меня до смерти». А теперь: прочитал вслух на официальном собрании какой-нибудь официальный документ:
«Потом был зачитан проект резолюции».
Впрочем, как теперь выясняется, кое-кто – правда, в шутку – считает возможным применять этот термин и к чтению стихов:
«Слово для зачтения стихов собственного сочинения имеет академик Лагинов» 11 .

Вдруг оказалось, что все дети называют каждого незнакомого взрослого дяденька, дядька:
– Там какой-то дяденька стоит во дворе...
Мне потребовались долгие годы, чтобы привыкнуть к этому новому термину, вошедшему в нашу речь от мещанства.
Теперь я как будто привык, но не забуду, до чего меня поразила одна молодая студентка из культурной семьи, рассказывавшая мне о своих приключениях:
– Иду я по улице, а за мной этот дядька ...

Прежде, обращаясь к малышам, мы всегда говорили: дети . Теперь это слово повсюду вытеснено словом ребята . Оно звучит и в школах, и в детских садах, что чрезвычайно шокирует старых людей, которые мечтают о том, чтобы дети снова стали называться детьми. Прежде ребятами назывались только крестьянские дети (наравне с солдатами и парнями).

Дома одни лишь ребята.

(Некрасов, III, 12 )

«Улица говорит: “Сумеешь ли ты прийти ко мне?”. Газета пишет: “Пароход не сумел пробиться сквозь льды”. Это вовсе не значит, что на пароходе сидел неумелый капитан или была низкопробная команда. Газета хочет сказать, что у парохода не было возможности пробиться сквозь льды, что он не мог это сделать, точно так же как уличный вопрос означает: “Можешь ли ты прийти ко мне?” – и ничего общего с “умением прийти” в нем нет».
Далее Константин Федин рассказывает, как в Кисловодске один из курортных врачей огорошил писательницу Ольгу Форш вопросом, сумеет ли она принять нужное количество ванн.
«Что же здесь уметь? – возразила она. – Хитрости здесь нет никакой».
Думаю, что этот ответ остался непонятен врачу, который был простодушно уверен, что его вопрос означает: «Будет ли у вас возможность принять еще несколько ванн?».

Вместо широкие массы читателей возник небывалый широкий читатель .

Еще одно новшество в современном русском языке: наименование профессий, исполняемых женщинами, очень часто приобретает теперь мужское родовое окончание:
– Токарь по металлу Елена Шабельская.
– Мастер цеха Лидия Смирнова.
– Конструктор Галина Мурышкина.
– Прокурор Серафима Коровина.
То же происходит и с почетными званиями:
– Герой труда Тамара Бабаева.
Так прочно вошли эти формы в сознание советских людей, что грубыми ошибками показались бы им такие формы, как «мастерица цеха», «героиня труда» и т.д. Прежде Анна Ахматова именовалась поэтессой, теперь и в газетах, и в журналах печатают: «Анна Ахматова – первоклассный поэт».
Много живых наблюдений над этой тенденцией современного языка собрано во вдумчивой статье доктора (но не докторши) юридических наук С. Березовской.
Впрочем, докторами и академиками женщины именовались и раньше.

Очень раздражала меня на первых порах новая роль слова запросто . Прежде оно значило: без церемоний.
– Приходите к нам запросто (то есть по-дружески).
Теперь это слово понимают иначе. Почти вся молодежь говорит:
– Ну, это запросто (то есть: не составляет никакого труда).

Не стану перечислять все слова, какие за мою долгую жизнь вошли в наш родной язык буквально у меня на глазах.
Повторяю: среди этих слов немало таких, которые встречал я с любовью и радостью. О них речь впереди. А сейчас я говорю лишь о тех, что вызывали у меня отвращение. Сначала я был твердо уверен, что это слова-выродки, слова-отщепенцы, что они искажают и коверкают русский язык, но потом, наперекор своим вкусам и навыкам, попытался отнестись к ним гораздо добрее.
Стерпится – слюбится! За исключением слова обратно (в смысле опять), которое никогда и не притязало на то, чтобы войти в наш литературный язык, да пошлого выражения я кушаю , многие из перечисленных слов могли бы, кажется, мало-помалу завоевать себе право гражданства и уже не коробить меня.
Это в высшей степени любопытный процесс – нормализация недавно возникшего слова в сознании тех, кому оно при своем появлении казалось совсем неприемлемым, грубо нарушающим нормы установленной речи.
Очень точно изображает этот процесс становления новых языковых норм академик Яков Грот. Упомянув о том, что на его памяти принялись такие слова, как

деятель,
почин,
влиятельный,
сдержанный,

ученый справедливо замечает:
«Ход введения подобных слов бывает обыкновенно такой: вначале слово допускается очень немногими; другие его дичатся, смотрят на него недоверчиво, как на незнакомца; но чем оно удачнее, тем чаще начинает являться. Мало-помалу к нему привыкают, и новизна его забывается: следующее поколение уже застает его в ходу и вполне усваивает себе. Так было, например, со словом деятель ; нынешнее молодое поколение, может быть, и не подозревает, как это слово при появлении своем, в 30-х годах, было встречено враждебно частью пишущих. Теперь оно слышится беспрестанно, входит уже в правительственные акты, а было время, когда многие, особенно из людей пожилых, предпочитали ему делатель (см., например, сочинения Плетнева). Иногда случается, однако ж, что и совсем новое слово тотчас полюбится и войдет в моду. Это значит, что оно попало на современный вкус. Так было в самое недавнее время со словами: влиять (и повлиять ), влиятельный, относиться к чему-либо так или иначе и др.».
Почему бы этому не случиться и с теми словами, о которых я сейчас говорил?
Конечно, я никогда не введу этих слов в свой собственный речевой обиход. Было бы противоестественно, если бы я, старый человек, в разговоре сказал, например, договора , или: тома , или: я так переживаю , или: ну, я пошел, или: пока, или: я обязательно подъеду к вам сегодня. Но почему бы мне не примириться с людьми, которые пользуются таким лексиконом?
Право же, было бы очень нетрудно убедить себя в том, что слова эти не хуже других: вполне правильны и даже, пожалуй, желательны.
– Ну что плохого, – говорю я себе, – хотя бы в коротеньком слове пока ? Ведь точно такая же форма прощания с друзьями есть и в других языках, и там она никого не шокирует. Великий американский поэт Уолт Уитмен незадолго до смерти простился с читателями трогательным стихотворением «So long!», что и значит по-английски «Пока!». Французское a bientot имеет то же самое значение. Грубости здесь нет никакой. Напротив, эта форма исполнена самой любезной учтивости, потому что здесь спрессовался такой приблизительно смысл: «Будь благополучен и счастлив, пока мы не увидимся вновь».

Я пробую спорить с собою, пробую подавить в себе свои привычные субъективные вкусы и, сделав над собою усилие, пытаюсь хоть отчасти примириться даже с коробящим меня словечком зачитать .
– Ведь, – говорю я себе, – теперь это слово приобрело специфический смысл, какого не было ни в одном производном от глагола читать ; смысл этот, мне сдается, такой: огласить одну или несколько официальных бумаг на каком-нибудь (большею частью многолюдном) собрании.

Да и с выражением ну, я пошел не так уж трудно примириться, как чудилось мне в первое время.
Великий языковед А.А. Потебня еще в 1874 году отыскал образцы этой формы в литовских, сербских, украинских текстах, а также в наших старорусских духовных стихах:

Молися ты Господу, трудися
За Алексея, Божия человека,
А я пошел во иншую землю.

Увидя это я пошел в древней песне, существующей по меньшей мере полтысячи лет, я уже не мог восставать против этого, как теперь оказалось, далеко не нового «новшества», узаконенного нашим языком с давних пор и совершенно оправданного еще в 70-х годах одним из авторитетнейших наших лингвистов.
Впрочем, если бы эта странная форма и не была узаконена старинной традицией, все равно мне пришлось бы признать ее, так как она вошла в обиход даже наиболее культурных советских людей.
Не так-то легко оказалось побороть инстинктивное отвращение к формам: инженера, договора, площадя, скоростя .
Но и здесь я решил преодолеть свои личные вкусы и вдуматься во все эти слова беспристрастно.
– Для меня несомненно, – сказал я себе, – что массовое перенесение акцента с первых слогов на последние происходит в наше время неспроста. Деревенская, некрасовская Русь такой переакцентировки не знала: язык патриархальной деревни тяготел к протяжным, неторопливым словам с дактилическими окончаниями (то есть к таким словам, которые имеют ударение на третьем слоге от конца):

Порасставлены там столики точёные,
Поразостланы там скатерти браные.

На две строки целых шесть многосложных слов! Такое долгословие вполне отвечало эстетическим вкусам старозаветной деревни.
Этот вкус отразился и в поэзии Некрасова 12 (а также Кольцова, Никитина и других «мужицких демократов»):

Всевыносящего русского племени
Многострадальная мать!

Недаром долгие, протяжные слова, соответствующие медлительным темпам патриархального быта, так характерны для русского песенного народного творчества минувших столетий. В связи с индустриализацией страны эти медлительные темпы изжиты: наряду с протяжной песней появилась короткая частушка, слова стали энергичнее, короче, отрывистее. А в длинных словах, к которым столько веков тяготела эстетика старорусских произведений народной поэзии – колыбельных и свадебных песен, былин и т.д., – ударения перекочевали с третьего слога (от конца) на последний. Начался планомерный процесс вытеснения долгих дактилических слов словами с мужским окончанием: вместо матери стало матеря , вместо скатерти – скатертя, вместо тополи – тополя, вместо месяцы – месяца .
Так что и эти трансформации слов, и эта тяга к наконечным ударениям исторически обусловлены давнишней тенденцией нашего речевого развития.

Еще в начале восьмидесятых годов Чехов писал: «адресы», «счеты». В поэме Андрея Вознесенского в 1962 году появилась форма мира :

Мощное око взирает в иные мира .

Выше я высказал опасение, что недалеко то время, когда наши внуки начнут говорить медведя, актера .
Читатель В.Н. Яковлев (поселок Локоть) утешает меня, что этого никогда не случится.
«Заметьте, – пишет он, – тот, кто говорит договор , почти никогда не скажет договора , потому что договор так и просит множественного числа договоры . Напротив, для слова договор естественнее множественное договора . Точно так же: шофёр – шофёры , но шофер – шофера . Ибо перенос ударения на последний слог во множественном числе никогда не происходит в словах с ударением на последнем слоге в единственном числе. От мотор никому не придет в голову образовать множественное мотора , это совершенно исключено, так как ударение на последнем (корневом) слоге сохраняется. Говорят: бухгалтера , но не счетовода; катера , но не баркаса; крейсера , но не линкора.
Следует ожидать, что такая же участь (перенос ударения) постигнет и кран , так как односложные
существительные тоже затронуты тенденцией к переносу ударения. Но актера и медведя в литературном языке вряд ли когда-нибудь появятся. Особенно я настаиваю на этом в отношении слова актёр . Пока оно звучит именно так, множественное число всегда будет актёры . Другое дело, если бы со временем в единственном числе стали говорить актер . Короче говоря: те слова, которые в единственном числе имеют ударение на последнем (корневом) слоге, сохраняют во множественном числе безударное окончание ы . Такой вывод я сделал из наблюдения над процессом переноса ударения и пока не вижу ни одного случая, который опровергал бы этот вывод».
Напрасно. Такие случаи есть. Вспомним, например, формы: офицера, инженера, парохода и др., где окончание а присвоено тем существительным, которые в единственном числе имеют ударение на последнем слоге: инженер, офицер, пароход .
Впрочем, таких случаев пока маловато, и, в общем, т. Яковлев прав.
Хотим мы этого или нет, не за горами то время, когда люди будут без всякой улыбки относиться к стишку, сочиненному мною в 20-х годах как пародия на малограмотный призыв одного редакционного служащего:

Да и форма я переживаю , может быть, совсем не такой уж криминал. Ведь во всяком живом разговоре мы часто опускаем слова, которые легко угадываются и говорящим, и слушающим. Мы говорим: «Скоро девять» (и подразумеваем: часов). Или: «У него температура» (подразумеваем: высокая). Или: «Ей за сорок» (подразумеваем: лет). Или: «Мы едем на Басманную» (подразумеваем: улицу). «Это ясно как дважды два» (подразумеваем: четыре).
Такое опущение называется эллипсисом. Здесь вполне законная экономия речи. Вспомним другой переходный глагол, тоже в последнее время утративший кое-где свою переходность: нарушать .
Все мы слышим от кондукторов, милиционеров и дворников:
– Граждане, не нарушайте!
Подразумевается: установленных правил.
И другая такая же форма:
– Граждане, переходя улицу там, где нет перехода, вы подвергаетесь.
Эллипсис ли это, не знаю. Но переживать , уж конечно, не эллипсис: дополнение здесь не подразумевается, а просто отсутствует.
Тот, кто сказал: «Я переживаю», даже удивился бы, если бы его спросили, что именно он переживает: горе или радость. О радости не может быть и речи; переживать нынче означает: волноваться, тревожиться.
Как бы ни коробило нас это новое значение старого слова, оно так прочно утвердилось в языке, что реставрация былой формы, к сожалению, едва ли возможна.

И сказать ли? Я даже сделал попытку примириться с русскими падежными окончаниями слова пальто .
Конечно, это для меня трудновато, и я по-прежнему тяжко страдаю, если в моем присутствии кто-нибудь скажет, что он нигде не находит пальта или идет к себе домой за пальтом .
Но все же я стараюсь не сердиться и утешаю себя таким рассуждением.
– Ведь, – говорю я себе, – вся история слова пальто подсказывает нам эти формы. В повестях и романах, написанных около середины минувшего века или несколько раньше, слово это печаталось французскими буквами:
«Он надел свой модный paletot».
«Его синий paletot был в пыли».
По-французски paletot – мужского рода, и даже тогда, когда это слово стало печататься русскими буквами, оно еще лет восемь или десять сохраняло мужской род и у нас. В тогдашних книгах мы могли прочитать:
«Этот красивый палето».
«Он распахнул свой осенний палето».
У Герцена в «Былом и думах» – теплый пальто 13 .

Но вот после того, как пальто стало очень распространенной одеждой, его название сделалось общенародным, а когда народ ощутил это слово таким же своим, чисто русским, как, скажем, яйцо, колесо, молоко, толокно , он стал склонять его по правилам русской грамматики: пальта, пальту, пальтом и даже польта .
– Что же здесь худого? – говорил я себе и тут же пытался убедить себя новыми доводами. – Ведь русский язык настолько жизнеспособен, здоров и могуч, что тысячу раз на протяжении веков самовластно подчинял своим собственным законам и требованиям любое иноязычное слово, какое ни войдет в его орбиту.
В самом деле. Чуть только он взял у татар такие слова, как тулуп, халат, кушак, амбар, сундук, туман, армяк, арбуз, ничто не помешало ему склонять эти чужие слова по законам русской грамматики: сундук, сундука, сундуком .
Точно так же поступил он со словами, которые добыл у немцев, с такими, как фартук, парикмахер, курорт .
У французов он взял не только пальто , но и такие слова, как бульон, пассажир, спектакль, пьеса, кулиса, билет , – так неужели он до того анемичен и слаб, что не может распоряжаться этими словами по-своему, изменять их по числам, падежам и родам, создавать такие чисто русские формы, как пьеска, закулисный, безбилетный, бульонщик, сундучишко, курортник, туманность и проч.
Конечно, нет! Эти слова совершенно подвластны ему. Почему же делать исключение для слова пальто , которое к тому же до того обрусело, что тоже обросло исконно русскими национальными формами: пальтишко, пальтецо и т.д.?
Почему не склонять это слово, как склоняются, скажем, шило, коромысло, весло ? Ведь оно принадлежит именно к этому ряду существительных среднего рода.
Пуристы же хотят, чтобы оно оставалось в ряду таких несклоняемых слов, как домино, депо, кино, трюмо, манто, метро, бюро и т.д. Между тем оно уже вырвалось из этого ряда, и нет никакого резона переносить его обратно в этот ряд.
Впрочем, и метро, и бюро, и депо , и кино тоже не слишком-то сохраняют свою неподвижность. Ведь просторечие склоняет их по всем падежам:
– В депе – танцы.
– Завтра на бюре рассмотрим!
– Я лучше метром поеду!

Сравни у Маяковского:

Я,
товарищи, –
из военной бюры .

И у Шолохова:
«– У нас тут не скучно: если кина нет, дед его заменит».
Возникли эти формы не со вчерашнего дня.
Еще в «Войне и мире» Льва Толстого:
«– Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иванович, – у бюра, должно, завещанием занялись».
В драме «Поздняя любовь» А.Н. Островского:
«– Эка погодка! В легоньком пальте теперь... Ой-ой!».
У него же в комедии «Лес»: «пальты коротенькие носит».
Русский язык вообще тяготеет к склонению несклоняемых слов. Не потому ли, например, создалось слово кофий , что кофе никак невозможно склонять? Не потому ли кое-где утвердились формы радиво (вместо радио ) и какава (вместо какао ), что эти формы можно изменять по падежам?
Всякое новое поколение русских детей изобретает эти формы опять и опять. Четырехлетний сын профессора Гвоздева называл радиомачты – радивы и твердо верил в склоняемость слова пальто , вводя в свою речь такие формы, как в пальте, пальты . Воспитывался он в высококультурной семье, где никто не употреблял этих форм.

III

Так убеждал я себя, и мне казалось, что все мои доводы неотразимо логичны.
Но, очевидно, одной логики мало для принятия или непринятия того или иного языкового явления. Существуют другие критерии, которые сильнее всякой логики.
«Иногда, – говорит профессор П.Я. Черных, – новшество, вполне приемлемое с точки зрения логики языка, все же не удерживается в речевом обиходе, отвергается “языковым коллективом”».
Мы можем сколько угодно доказывать и себе, и другим, что то или иное слово и по своему смыслу, и по своей экспрессии, и по своей грамматической форме не вызывает никаких нареканий. И все же по каким-то особым причинам человек, который произносит это слово в обществе образованных, культурных людей, скомпрометирует себя в их глазах. Конечно, формы словоупотребления чрезвычайно меняются, и трудно предсказать их судьбу, но всякий, кто скажет, например, в этом году выбора , сразу зарекомендует себя как человек не очень высокой культуры.
И как бы ни были убедительны доводы, при помощи которых я пытался оправдать склоняемость слова пальто , все же, едва я услыхал от одной очень милой медицинской сестры, что осенью она любит ходить без пальта , я невольно почувствовал к ней антипатию.
И тут мне сделалось ясно, что, несмотря на все свои попытки защитить эту, казалось бы, совершенно законную форму, я все же в глубине души не приемлю ее. Ни под каким видом до конца своих дней я не мог бы ни написать, ни сказать в разговоре: пальта, пальту или пальтом .И нелегко мне было бы почувствовать расположение к тому человеку – будь он врач, инженер, литератор, учитель, студент, – который скажет при мне:
– Он смеялся в мой адрес.
Или:
– Матеря пришли на выбора.
Может быть, в будущем, в 70-х годах, эти формы окончательно утвердятся в обиходе культурных людей, но сейчас, в 1966 году, они все еще ощущаются мною как верная примета бескультурья!
Что же касается таких форм, как пока, я пошел, вроде дождик идет и др., их, несомненно, пора амнистировать, потому что их связь с той средой, которая их породила, успела уже всеми позабыться и, таким образом, из разряда просторечных и жаргонных они уже прочно вошли в разряд литературных , и нет ни малейшей нужды изгонять их оттуда.
«Литературный язык, – говорит современный советский филолог, – ни в коем случае нельзя понимать как язык только художественной литературы. Это понятие более широкое... Сюда входит язык научной, художественной, публицистической литературы, язык докладов, лекций, устная речь культурных, образованных людей ».

1 В Словаре Академии Российской (СПб., 1806–1822) есть только надобно .

2 Ни в Словаре Академии Российской, ни в Словаре языка Пушкина (М., 1956–1959) слова даровитый нет. Оно появляется лишь в Словаре церковнославянского и русского языка, составленном вторым отделением Императорской академии наук (СПб., 1847). Слова отчетливый нет в Словаре Академии Российской. Слова голосование нет ни в одном словаре до Даля (1880). Слово хлыщ создано Иваном Панаевым (наравне со словом приживалка ) в середине девятнадцатого века. См. также Труды Я.К. Грота. Т. II. С. 14, 69, 83.

3 Ни слова факт , ни слова результат , ни слова солидарность нет в Словаре Академии Российской.

4 «Северная пчела». 1847. № 93 от 26 апреля. «Журнальная всякая всячина». Хотя слово факт уже встречалось в произведениях Пушкина.

5 Пуристами называются люди, стремящиеся оградить, «очистить» родной язык от всяких новшеств, не допускать в него никаких изменений. Идеал пуристов – языковые нормы минувшего времени, которые они считают единственно правильными.

6 «Литературная газета», 1841, стр. 94: «В игре и в приемах видна душа виртуозная , чтобы щегольнуть новомодным словцом».

7 В «Женитьбе» Гоголя (1836–1842) есть и дома (I, XIII), и домы (I, XIII).

8 По словам Тургенева, форма площадя с давних времен существовала в диалекте крестьян Орловской губернии: так назывались у них «большие сплошные массы кустов» (И. Тургенев . Собр. соч. Т. I. М., 1961. С. 9). Есть основание думать, что нынешнее слово площадя возникло независимо от этого орловского термина. Лев Толстой (в 1874 году) утверждал, что в «живой речи употребляется форма воза , а не возы » (т. XVII, стр. 82). У Ивана Панаева в рассказе «Хлыщ высшей школы» (1858) читаем: «Первые месяца своего замужества...» (см.: И.И. Панаев . Избранные произведения. М., 1962. С. 492).

9 Д.Н. Шмелев находит, что я «не совсем прав». Он напоминает, что такие формы, как ветра, волоса, офицера, существуют с давнего времени и что у М. Горького в рассказе купца были актера (см. интересную статью этого автора «Некоторые вопросы нормализации современного русского языка» в Известиях Академии наук СССР» Отделения литературы и языка. т. XXI, вып. 5. М., 1962. С. 429). Но ведь я никогда не говорил, что превращение безударного ы в акцентированное а есть новшество. Я только отмечал, что темпы этого процесса необычайно ускорились и количество подверженных ему слов умножается с небывалой силой.

10. Василий Ажаев . Предисловие к жизни. М., 1962. С. 25, 35, 48, 61.

11 И. Грекова. Под фонарем. М., 1966, С. 22. Впрочем, первоначальное значение слова зачитал по-прежнему осталось незыблемым. Оба значения мирно сосуществуют.

12 Подробнее см. об этом в четвертом томе собрания моих сочинений.

13 И.А. Гончаров в своих мемуарных заметках свидетельствовал: «Гость... сбросит с себя шинель или шубу (пальто тогда (в 30-х годах девятнадцатого века. – К.Ч. ) не было известно...)» («Воспоминания». Полн. собр. соч. т. IX. С. 67). К концу 30-х годов стали писать paletot, а к началу 40-х – палето : «На картинке парижских мод... изображен новый палето» («Вестник парижских мод». 1840. № 47). Профессор П.Я. Черных в своем «Очерке русской исторической лексикологии» цитатами из Герцена и Писемского доказывает, что словом пальто первоначально обозначалась домашняя комнатная одежда (указ. соч. С. 177).

Корней Чуковский

ЖИВОЙ КАК ЖИЗНЬ

Рассказы о русском языке

Глава первая

СТАРОЕ И НОВОЕ

В нем (в русском языке)все тоны и оттенки, все переходы звуков от самых твердых до самых нежных и мягких; он беспределен и может, живой как жизнь, обогащаться ежеминутно.

Анатолий Федорович Кони, почетный академик, знаменитый юрист, был, как известно, человеком большой доброты. Он охотно прощал окружающим всякие ошибки и слабости. Но горе было тому, кто, беседуя с ним, искажал или уродовал русский язык. Кони набрасывался на него со страстною ненавистью. Его страсть восхищала меня. И все же в своей борьбе за чистоту языка он часто хватал через край.

Он, например, требовал, чтобы слово обязательно значило только любезно, услужливо.

Но это значение слова уже умерло. Теперь и в живой речи и в литературе слово обязательно стало означать непременно. Это-то и возмущало академика Кони.

Представьте себе, - говорил он, хватаясь за сердце, - иду я сегодня по Спасской и слышу: “Он обязательно набьет тебе морду!” Как вам это нравится? Человек сообщает другому, что кто-то любезно поколотит его!

Но ведь слово обязательно уже не значит любезно, - пробовал я возразить, но Анатолий Федорович стоял на своем.

Между тем нынче во всем Советском Союзе уже не найдешь человека, для которого обязательно значило былюбезно.

Нынче не всякий поймет, что разумел Аксаков, говоря об одном провинциальном враче:

“В отношении к нам он поступал обязательно” [С.Т. Аксаков, Воспоминания (1855). Собр. соч., т. II. М., 1955, стр. 52.]

Зато уже никому не кажется странным такое, например, двустишие Исаковского:

И куда тебе желается,
Обязательно дойдешь.

Многое объясняется тем, что Кони в ту пору был стар. Он поступал, как и большинство стариков: отстаивал те нормы русской речи, какие существовали во времена его детства и юности. Старики почти всегда воображали (и воображают сейчас), будто их дети и внуки (особенно внуки) уродуют правильную русскую речь.

Я легко могу представить себе того седоволосого старца, который в 1803 или в 1805 году гневно застучал кулаком по столу, когда его внуки стали толковать меж собой о развитии ума и характера.

Откуда вы взяли это несносное развитие ума? Нужно говорить прозябение" [Труды Я.К. Грота, т. II. Филологические разыскания (1852-1892). СПБ. 1899, стр. 69, 82.].

Стоило, например, молодому человеку сказать в разговоре, что сейчас ему надо пойти, ну, хотя бы к сапожнику, и старики сердито кричали ему:

Не надо, а надобно! Зачем ты коверкаешь русский язык? [В Словаре Академии Российской (СПБ, 1806-1822) есть только надобно.]

Наступила новая эпоха. Прежние юноши стали отцами и дедами. И пришла их очередь возмущаться такими словами, которые ввела в обиход молодежь: даровитый, отчетливый, голосование, человечный, общественность, хлыщ [Ни в Словаре Академии Российской, ни в Словаре языка Пушкина (М., 1956-1959) слова даровитый нет. Оно появляется лишь в Словаре церковнославянского и русского языка, составленном вторым отделением Императорской Академии наук (СПБ, 1847). Слова отчетливый нет в Словаре Академии Российской. Слова голосование нет ни в одном словаре до Даля, 1882. Слово хлыщ создано Иваном Панаевым (наравне со словом приживалка ) в середине XIX века. См. также Труды Я.К. Грота, т. II, стр. 14, 69, 83. ].

Теперь нам кажется, что эти слова существуют на Руси спокон веку и что без них мы никогда не могли обойтись, а между тем в 30-40-х годах минувшего столетия то были слова-новички, с которыми тогдашние ревнители чистоты языка долго не могли примириться.

Теперь даже трудно поверить, какие слова показались в ту пору, например, князю Вяземскому низкопробными, уличными. Слова эти: бездарность и талантливый. “Бездарность, талантливый,-возмущался князь Вяземский, - новые площадные выражения в нашем литературном языке. Дмитриев правду говорил, что “наши новые писатели учатся языку у лабазников” [П. Вяземский, Старая записная книжка. Л., 1929, стр. 264.]